М. В. [Рец. на кн.:] Kautsky K. Georgien. Eine sozialdemokratische Bauernrepublik. Eindrücke und Beobachtungen. Wien: Wiener Volksbuchhandlung, 1921

[Вишняк М.В.] [Рец. на кн.:] Kautsky K. Georgien. Eine sozialdemokratische Bauernrepublik. Eindrücke und Beobachtungen. Wien: Wiener Volksbuchhandlung, 1921 / М. В. // Современные записки. 1921. Кн. VI. Критика и библиография. С. 324–327.




Стр. 324



КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ.



Karl Kautsky: «GEORGIEN. EINE SOZIALDEMOKPATISCHE BAUERNREPUBLIK. – EINDRUECKE UND BEOBACHTUNGEN». – Wien. 1921.



В конце прошлого года по приглашению грузинской социал-демократии вместе с делегацией Второго интернационала навестил Грузию и авторитетнейший представитель марксизма, германский социал-демократ Карл Каутский. Результатом путешествия и пребывания К. Каутского в Грузии — с сентября по январь текущего года — явились его «впечатления», собранные в книжку небольших размеров о «социал-демократической крестьянской республике» — Грузии.

В предисловии к своей работе автор указывает, что он направился в Грузию не как турист и не для развлечения, а «для изучения совершенно своеобразной страны, находящейся на границах европейской цивилизации и в то же время обладающей социал-демократическим правительством и парламентом с социал-демократическим большинством; страны экономически еще более отсталой, чем соседняя с ней Россия, и пролетариат которой осуществляет политическую власть или, если угодно, диктатуру, однако, без всякого террора, средствами и методами демократии».

Автор предупреждает читателя, что он не ограничивается описанием того, что он нашел в процессе своего изучения, а попутно «в связи с описанием тут и там развивает общие теоретические взгляды, имеющие значение не только для Грузии, но настолько с ней все-таки связанные, что именно ею они и были вызваны».

К. Каутский подчеркивает то исключительное значение, которое имела деятельность грузинской социал-демократии в истории Грузии последних лет. Он правильно отмечает, что противопоставление грузинской социал-демократией интересов Грузии интересам России — явление новейшего времени, противоречащее традиционной роли, которую грузинские социал-демократы играли в революционном движении России. «Социалисты Грузии не желали замыкаться в провинциальном партикуляризме от масс борющегося пролетариата России. Они с самого начала придавали также большое значение тому, чтобы противопоставить грузинскому национализму идею международной солидарности. Они провозглашали требование самоопределения грузинской национальности, но они настойчивее всего добивались этого требования в рамках российской социал-демократии, написавшей на своем знамени самоопределение всех наций. Они вступили в Интернационал иначе, нежели польские социалисты или бундисты, – они вступили как российские социал-демократы. Интернационал не знал



Стр. 325



особой грузинской социал-демократической партии» (стр. 11). К. Каутский напоминает роль, которую играли в Государственных Думах грузины социал-демократы: о том, как Чхеидзе оглашал в четвертой Государственной Думе циммервальдский манифест, как Церетели в качестве одного из наиболее авторитетных вождей революционной России «в интересах всей России защищал права Учредительного собрания при его открытии» и т. д.

В этой части работа К. Каутского, может быть, представляет интерес для немецкого или вообще иностранного читателя, но, конечно, не для русского или, тем более, грузинского читателя. Эта часть работы не только не дает ничего нового, но не дает многого существенного, что было бы весьма полезно дать...

Не представляет ничего нового или оригинального и описание экономической связанности Грузии с соседними с нею областями и государствами. Оно интересно разве только тем, что исходит от беспристрастного авторитета, благорасположенного к судьбам самостоятельной Грузии и грузинской социал-демократии.

К. Каутский отмечает объективную невозможность для Грузии существовать исключительно своими средствами. «Достаточного продовольствия в стране нет. Грузия нуждалась в постоянном подвозе пшеницы, которую она легко получала из соседней южной России. Грузия оплачивала этот ввоз табаком и вином, которые она производила в избытке... Русская власть много сделала в Грузии для виноделия. Культура чая также требовалась Россией» (стр. 15). С югом России было связано пропитание Грузии. С Баку связано развитие промышленности, торговля, благосостояние и культура Грузии. «Без нефти и мазута, довольствуясь только скверным углем, без света и доброкачественного топлива население Грузии оказалось в весьма стесненном положении: должно было быть сокращено железнодорожное сообщение, которое шло тягуче медленно, так как паровозы очень страдали от нового топлива» (стр. 17). 

«Грузинское правительство не в состоянии уничтожить собственными силами гибельное международное положение, и грузинский народ, как и многие другие народы, обречен страдать от него. Более всего страдают от этого жители столичного Тифлиса. До революции Тифлис был политическим центром всего Кавказа, области с почти 10 миллионным населением. Теперь Тифлис — только столица маленькой Грузии с 3 миллионами жителей. Эта крошечная страна должна теперь сама прокормить 400.000 жителей Тифлиса. Это было бы



Стр. 326



непросто и при беспрепятственном мировом обороте. Задача становится страшной при ограниченном обороте» (стр. 29—30).

Гораздо значительнее «общие взгляды», высказываемые К. Каутским в связи с описываемыми им явлениями. Его марксистский ум должен был призадуматься над небывалым фактом существования «социал-демократической крестьянской республики». По доктрине, которую исповедуют все марксисты – ее недавно развил Ленин, ее в данной работе вновь повторяет и Каутский, – крестьянство к самостоятельной политике органически неспособно, оно обречено подчиняться политическому руководству других классов. «Эта сила (мелкобуржуазная; деревня) сама собой руководить не может: она идет либо под руководством пролетариата, либо под руководством капитализма – середины нет», – наставлял Ленин свою братию на Х коммунистическом съезде. По тому же шаблону думает и германский идеолог марксизма. Ремесленники, крестьяне, интеллигенция «никогда не способны ощутить общего классового интереса», они «чувствуют себя то так, то эдак». «Одни примыкают к крупному землевладению, другие к капиталистам; наконец, иные к пролетариям». «Попытки образовать особые крестьянские или мелкобуржуазные партии всегда заканчивались тем, что эти партии служили чужим классовым интересам» (стр. 19).

И если в полном противоречии с этим взглядом даже «твердокаменный» Ленин после 3 ½ лет большевистского экспериментирования вынужден был заявить: «Мы должны признать, что той формы отношений, которой крестьянство не хочет, – не будет», – тем легче было прийти по существу к аналогичному выводу и Каутскому после наблюдения «меньшевистского режима» в Грузии. Каутский доказывает, что «воззрение будто социалистическое правительство имеет только одну задачу — осуществление социализма, является не марксистским, а домарксистским, утопическим» (стр. 41). Он оспаривает тезис о безразличии для социалистов режима «формальной демократии». «Коммунисты наставляют нас тому, что гражданское равноправие в демократии является только формальным, так как им не уничтожается экономическое неравенство; что простая подача избирательной записки имеет значение пустой формы, так как экономические соотношения сил ею нисколько не затрагиваются. Все это мы, конечно, знали уже в то время, когда сегодняшние коммунисты лежали еще в пеленках. Это не удерживало нас от борьбы за демократию. Ибо она означает свободу исследования, обсуждения, пропаганды; свободу собраний, коалиций и организаций; полнейшее участие в самоуправлении общин, областей, в государ-



Стр. 327



ственном законодательстве, в контроле и выборе правительства.

Только глупец может утверждать, что все эти свободы и возможности — исключительно формального свойства и вообще ничего не меняют в положении, способностях и силах пролетариата и трудящихся масс» (стр. 28).

«Если такие люди как Дидро и Вольтер могли вдохновляться Екатериной II, почему гораздо менее тонким Кашену и Лорио не принять за чистую монету потемкинские деревни большевизма и в диктатуре московского партийного комитета над Европой не узреть пути к освобождению пролетариата и прогрессу человечества?

Но долго такие иллюзии не могут иметь значения нигде» (стр. 29).

Политической вывод, к которому приходит автор в результате своих наблюдений и теоретических рассуждений, короток и ясен: «Только замена большевистских методов меньшевистскими, столь счастливо применявшимися в Грузии, могла бы помешать до сего революционному, руководимому пролетариатом крестьянству перебежать в лагерь врагов пролетариата. Таким образом, преодоление большевизма меньшевизмом в России является настоятельнейшим велением момента, лучшим средством спасти оказавшуюся в опасности революцию» (стр. 72).

Можно серьезно сомневаться в том, чтобы методы, практиковавшиеся грузинской 

социал-демократией, признал своими российский меньшевизм. Можно сомневаться, чтобы руководители российского меньшевизма согласились с тем призывом, который обращает к российским меньшевикам-марксистам К. Каутский, приглашая активно строить «крестьянскую республику», и, стало быть, не ограничиваться позицией лишь наиболее последовательной оппозиции всякому строю с точки зрения защиты классовых интересов пролетариата.

Тем не менее, компетентное — а для марксистов и исключительно авторитетное — свидетельство К. Каутского о совместимости — а в иных пунктах и совпадении — интернационально-социалистических устремлений с национально-демократическими достижениями; классовой «точки зрения» — с задачами страны, государства, нации; интересов «единственно социалистического» пролетариата — с интересами «мелкобуржуазных» крестьянства и интеллигенции – является настолько ценным и поучительным, что заставляет желать появления этой, последней по времени, работы Каутского и на других языках – в том числе и на русском.



М. В.