Проф. М. Лазерсон. [Рец. на кн.:] Сорокин П.А. Система социологии: В 2 т. Пг.: Колос, 1920–1921
Лазерсон М.Я. [Рец. на кн.:] Сорокин П.А. Система социологии: В 2 т. Пг.: Колос, 1920–1921 / Проф. М. Лазерсон. // Современные записки. 1921. Кн. VIII. Критика и библиография. С. 386–389.



Стр. 386

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ.



ПРОФ. П. А. СОРОКИН. — СИСТЕМА СОЦИОЛОГИИ. Т. I. СОЦИАЛЬНАЯ АНАЛИТИКА: УЧЕНИЕ О СТРОЕНИИ ПРОСТЕЙШЕГО СОЦ. ЯВЛЕНИЯ. Петр. 1920, стр. XIV + 360. 

Т. II. СОЦИАЛЬНАЯ АНАЛИТИКА: УЧЕНИЕ О СТРОЕНИИ СЛОЖНЫХ СОЦИАЛЬНЫХ АГГРЕГАТОВ. Петр. 1921, стр. 9 + 463. Изд-во «Колос».



Автор прокладывает новые пути, от которых до сих пор уклонялись русские социологи. Эти последние шли до настоящего времени по трем тропам: 1) немецкой идеалистической философии истории всех ее видов и периодов; 2) марксизма и 3) национально-русской «субъективно-критической» социологии. В противоположность известному утверждению Н. К. Михайловского, что «исключительно объективный метод в социологии невозможен», Сорокин желает сделать социологию наукой чисто теоретической, лишенной не только выше мною указанных философско-политических оболочек, но и всяких идейных и нормативных предпосылок, до сих пор превращавших все обществоведение, а в частности социологию, в мысль, матерью которой является воля к осуществлению той или иной идеи: права, истины, добра, социального рая и т. д. Мало того. Социология по Сорокину должна во имя объективности выбросить всяческий психологический субъективизм и в основу положить явления «предметные допускающие точное наблюдение. Но вместе с отрицанием психологического субъективизма автор пытается освободиться вообще от всякого рода психологических реальностей как неизмеримых и неосязаемых. Всякая психология, по мнению Сорокина, индивидуальна и постольку не в состоянии выяснить междучеловеческие отношения; коллективная же психология, поскольку она действительно изучает человеческое взаимодействие, сливается с предметом социологии вообще. (Т. I., стр. 20). Это заставляет Сорокина идти в отрицании психологии так далеко, что за бортом социологии как науки должна для него оказаться не только русская социологическая школа Лаврова, Михайловского и Кареева и новейших ее последователей, но и интерпсихическая теория Тарда, теория Болдвина и стремящиеся к научной точности и измерению теории психофизики общества — Мюнстерберга или социальной психологии Гельпаха (ср., однако, оговорку на стр. 63, Т. I. о сведении пользования психологическими терминами к минимуму и тут же необоснованное отождествление психического с сознательным). На место этого автор пытается



Стр. 387



выдвинуть объективное изучение взаимодействия людей. И, наконец, автор старательно ограждает себя от философского и теоретико-познавательного подхода к социологии, в частности от всякого рода монизма, в том числе и исторического материализма, с его единственным экономическим фактором. Автор определенно примыкает к последовательному социологическому плюрализму (Т. II, стр. 85 сл.).

Основным предметом социологии служит не общество и не общение, а те человеческие взаимоотношения, как явления sui generis которые «несводимы пока к физико-химическим и биологическим взаимоотношениям (Т. I, стр. 11). Всю социологию как науку о взаимодействии людей Сорокин разделяет на: 1) социальную аналитику, изложенную в рассматриваемых двух томах, 2) социальную механику и 3) социальную генетику. Вся «Система социологии» должна, по расчету автора, представить обширную работу, охватывающую «по меньшей мере» восемь томов (стр. XII). 

Автор со своей антипсихологической точки зрения последовательно отвергает индивида в качестве основной социальной клетки (стр. 78, Т. I.) в социологии и выдвигает в качестве модели социальной группы «два или большее число индивидов, находящихся между собою во взаимодействии». Мы можем, однако, определенно утверждать, что основная «клетка» социологии Сорокиным не найдена, ибо нельзя же вместе с автором принять за клетку самый процесс взаимодействия, так как и само взаимодействие есть нечто весьма сложное, включающее в себя как статические, так и динамические элементы. Сложность эта вытекает из собственного определения Сорокина: «явление взаимодействия состоит из трех элементов: индивидов, их актов и проводников» (стр. 193, Т. I). В дальнейшем автор останавливается на анализе трех элементов взаимодействия, при этом меньше всего внимания он уделяет индивидам, ибо здесь он неизбежно наталкивается на психологию. Интересно подразделение актов (действий) и проводников, впервые с такой исчерпывающей полнотой разобранное в русской социологической литературе. Останавливаясь на явлении взаимодействия как коллективного единства, Сорокин попутно дает интересную критику социального реализма и номинализма, сводящуюся к установлению одинаковой неприемлемости обоих течений: общество, отличное от простой суммы невзаимодействующих индивидов, существует, но оно, вопреки реализму, существует не «вне» индивидов, а только как си-



Стр. 388



стема взаимодействующих единиц. Последняя глава первого тома посвящена рассмотрению космических, биологических и социально-психических (sic!) факторов возникновения, сохранения и исчезновения простых коллективных единств.

Во втором томе устанавливаются понятия 1) п р о с т о г о коллективного единства как совокупности лиц, объединенных в одно взаимодействующее целое каким-либо о д н и м признаком, не сводимым на другие признаки; 2) к у м у л я т и в н о г о единства как такой же совокупности лиц, связанных двумя и более сходными элементарными признаками, и 3) с л о ж н о г о социального а г р е г а т а как совокупности лиц, заключающей в себе два или большее число различных элементарных коллективных единств, или два или большее число различных кумулятивных групп, или и элементарные и кумулятивные единства (Т. II, стр. 58, 59). Исходя из этих схем и понятий, Сорокин пытается «распластать» население на его естественные слои. При этом примат единого общества или государства исчезает у автора вопреки господствующему учению в социологии и государственном праве. Страницы, посвященные критике современного государствоведения, резки по тону, но интересны по существу. Элементарные группы, на которые расслаивается современное население культурных стран, подразделяются автором на 1) расовую, 2) половую, 3) возрастную, 4) по семейной принадлежности, 5) по государственной принадлежности, 6) языковую, 7) профессиональную, 8) имущественную, 9) объемно-правовую, 10) территориальную, 11) религиозную, 12) партийную, 13) психо-идеологическую (sic! — стр. 76, Т. II.). Пестроту эту автор объясняет тем, что единственным основанием подразделения служит здесь принцип элементарности. Национальность и класс, критическому рассмотрению которых Сорокин посвящает особые параграфы, по содержанию весьма интересные, относятся, по автору, к кумулятивным группам.

Останавливаясь на характере кумуляции, Сорокин очень удачно сравнивает социологическое сродство некоторых элементарных групп с химическим сродством элементов. Но, справедливо борясь против социологической алхимии наших дней, автор не указывает ни пропорций, в которых происходят кумуляции, ни причин сродства. Поэтому перечисление отдельных элементов кумулятивных групп — так, напр., национальность + террит. + языковой + государственный признаки — подвергается опасности стать чисто номенклатурным. 



Стр. 389



Сорокин пытается дать собственную анатомо-морфологическую систематику сложных социальных агрегатов (стр. 338, Т. II). Заметим, однако, по поводу сорокинской систематики, что она была бы неотвратимо-убедительной лишь тогда, если самое разделение на кумулятивные группы — класс, нацию и т. д. — основывалось бы на столь же явных признаках, на какие опирается морфология ботаники или зоологии. Но путь социальной аналитики указан Сорокиным, на наш взгляд, правильно.

Мы и в малой доле не исчерпали богатого содержания книг Сорокина, свидетельствующих своими примечаниями об обширнейшей начитанности автора. Скажем только, что в известном смысле они составляют событие в современном русском обществоведении. Опыт советской России косвенно показал слабость обществоведения: до сих пор не известны ни элементы или материалы того, что мы называем обществом, ни сопротивление этих материалов. В атмосфере «голода, тифа и произвола», в обстановке большевистского опыта, о котором, кстати, автор смело и резко отзывается в своих книгах, у русских обществоведов рождается мысль создать бесспорную объективную социологию. П. Сорокин — первый русский социолог, который, вобрав в себя всю современную, в особенности англо-саксонскую социологию, пытается освободить эту науку от всяких политических и этических предпосылок и «измов». В настоящий момент, задолго до окончания всего объемистого труда Сорокина, трудно дать надлежащую оценку даже и вышедших двух томов. Но, несмотря на тот описательный формализм, который свойствен этой, скажем, «общественно-беспредпосылочной» социологии, она все же дает солидное основание новым работникам на ниве обществоведения и поэтому заслуживает и признания, и распространения.



Проф. М. Лазерсон.