Ст. Иванович. [Рец. на журн.:] Архив русской революции. Берлин: Слово, 1921. Т. 1, 2, 3

[Португейс С.О.] [Рец. на журн.:] Архив русской революции. Берлин: Слово, 1921. Т. 1, 2, 3 / Ст. Иванович. // Современные записки. 1922. Кн. IX. Критика и библиография. С. 377–380.




Стр. 377

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ.



«АРХИВ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ». Тт. I, II и III. Берлин, 1921 г.



2-й и 8-й тт. «Архива» дают много материала для характеристики роли союзных держав в русской борьбе с большевистской властью. Это одна из очень тяжелых страниц в истории России последних лет. Здесь много постыдного не только для союзников, но и для нас. И трудно сказать, для кого больше. В конце концов, не в этих моральных оценках суть дела. От взаимных перекоров и предъявления счета обид не может быть выяснена та общественно-политическая обстановка, при которой в самой основе отношений между разного рода «белыми» фронтами и союзниками скрывался безнадежный и неисцелимый порок. Сущность этого порока заключалась в том, что недостаток в массах гражданской стойкости и революционной энергии в борьбе с большевизмом думали заменить иностранными техническими средствами. Качественную, внутреннюю болезнь движения думали излечить количественными, внешними аксессуарами иностранного вмешательства. Недостаточно сильные в борьбе за свое родное дело, деятели вооруженной или вернее военной борьбы с большевизмом думали спасти положение помощью людей, для которых это дело было чужим.

И у этих чужих людей часто возникал вопрос вполне резонный: да хотят ли те, которым мы помогаем себя освобождать, себя освободить? Когда американцы и англичане выходили на позиции в Бельгии или во Франции помогать французам



Стр. 378



или бельгийцам, то не было никакого сомнения в том, что бельгийцы и французы хотят себя освободить. Этой ясности в России не было. И поэтому союзники были правы, когда в самый неожиданный момент бросали все и уезжали. Так было на северном фронте.

Эта тяжелая и обидная эпопея рассказана в III т. С. Добровольским, находившимся во главе военно-судебного ведомства северной области. Англичане покинули северный фронт в самый тяжелый момент борьбы. Но покинули они его после ряда восстаний в рядах белых, после того, как обнаружилось, что в области происходит яростная борьба против правительства, после того, как безнадежность положения стала ясна многим руководителям антибольшевистского движения. И вот, несмотря на то, что у автора то и дело вырываются горькие упреки по адресу англичан, наносивших простому человеческому и национальному чувству достоинства ряд тяжких обид, несмотря на это автор все-таки отмечает и объективную сторону дела.

«Не следует забывать, пишет он, что англичанин не допускает и мысли о постороннем вмешательстве в его внутренние дела. Отсюда с неумолимой логикой вытекает то положение, что избавление России от большевизма может быть произведено лишь руками самого русского народа. Вмешательство в наши дела вооруженной рукой могло быть произведено первоначально лишь на базисе продолжения войны с Германией, которая в это время через Финляндию протягивала свою руку к нашему северу, а затем на предоставлении п о м о щ и русскому народу, большинство которого путем вооруженного восстания выявило свою волю к освобождению от большевиков»...

Но война с Германией была кончена, а внутри, вместо «строительства», происходила склока и анархия. Лопнули все остальные фронты. «Ставка на оздоровление русских народных масс и изжитие ими большевизма считалась проигранной». Англичане ушли, понимая, что безнадежно помогать тем, кто не хочет и не может сам себе помочь. И, загубив очень много людей, очень много имущества, вызвав раздражение радикальных элементов в самой Англии, англичане, теряли всякое равновесие духа, становились грубыми и неприличными, не испытывая морального отпора со стороны русской среды, которая сама была больна всеми явлениями общественно-политического разложения.

Уходя, они на глазах всего населения среди бела дня уничтожали массу ценного военного имущества, которое очень могло бы пригодиться антибольшевистским войскам севера. «В защиту такого поведения английского командования — рассказывает автор — приводилось указание, что всем необходимым мы были снаб-



Стр. 379



жены и что уничтожалось лишнее имущество, чтобы оно не попало в руки большевиков». Увы, мы знаем, что во многих случаях объективно вся роль союзников сводилась к тому, что они накопляли огромное военное имущество и массу продовольствия в таких руках, через которые значительная часть всех этих богатств попадала в руки большевиков. Большевики этим жили и, нет сомнения, их военная сила и сейчас еще опирается в значительной мере на добычу, оставленную им Колчаком, Деникиным, Врангелем и т. п. Что на этой почве отношения союзников к нам не могли быть хорошими — понятно без всяких доказательств.

В рецензируемых двух томах работа С. Добровольского является наиболее интересной. Политический кругозор автора весьма неширок. Его оценки и суждения порою слишком ярко свидетельствуют о непонимании тех трагических фактов, которые он сообщает. Слишком во всем этом чувствуется военный прокурор, для которого рамки его профессии — это предел действительности. Слишком много криминализма там, где должна господствовать политика. Но в таких случаях важны не суждения, а факты. Фактов же дано много и, наконец, самые суждения автора — тоже факт, факт из истории политического миросозерцания тех людей, которые стояли во главе антибольшевистского движения. Будущий историк должен будет рассмотреть и факты такого порядка.

Во II томе интересен «Журнал заседания совета министров Крымского Краевого Правительства 16 апреля 1919 года»: это тоже страница, больная, тяжелая страница из истории отношений к нам союзников. То же бессилие русских, та же распоясанность людей высокой цивилизации, которые потеряли не только всякое терпение, но в придачу к нему и элементарные принципы культурного человека.

Надо отметить, что в «Архиве» начинает появляться материал совсем не того стиля, который приличествует такому изданию. Появляется много публицистики и беллетристики или какая-то их смесь. Все это иногда читается с интересом, порою любопытно, но такого рода материал можно находить в газетах и журналах, где он гораздо более уместен. Характер же «Архива» от этого сильно страдает. Здесь должно быть собрание материалов серьезного значения, освещающих малоизвестные стороны революционной эпохи. Если же загружать «Архив» тем, что принято называть «бытовыми очерками», то получится, может быть, «занимательное чтение», но не тот источник познания революции, главным образом ее политической стороны, который имеет наибольшее значение. Тысячи людей рассказывают и могут



Стр. 380



рассказывать о житье-бытье в Советской России, но только десятки или сотни — участники крупнейших событий последних лет — могут рассказать, как это все происходило. Нам нужны эти десятки, а не тысячи. То, что является достоянием тысяч, то для истории не пропадет. А вот показания этих десятков, чем дальше идет время, тем легче могут затеряться. Мы были бы очень рады, если бы указанное нами измельчание типа издания было явлением случайным и временным. Ибо в основе своей «Архив» задуман хорошо.

В заключение практический совет редакции. Было бы очень желательно, чтобы «Архив» регистрировал всю литературу по истории революции 1917—1921 г. Тут уместно не только описание всех вышедших книг, но и краткие рефераты обо всем историческом материале, появляющемся в журналах и газетах. Нужно эти иногда мелкие, иногда очень важные материалы охранить от забвения, так чтобы каждый желающий знал, что и где он может найти.



Ст. Иванович.