А.А. Чупров. Инфляция-дефляция

Чупров А.А. Инфляция-дефляция / А.А. Чупров. // Современные записки. 1922. Кн. IX. С. 216–243. – Содерж.: Глава первая. Что такое инфляция? Ее виды и проявления. – Глава вторая. Задачи и пути дефляции.




Стр. 216



ИНФЛЯЦИЯ – ДЕФЛЯЦИЯ



Глава первая. 

Что такое инфляция? Ее виды и проявления.



I.



В какой мере уровень товарных цен определяется условиями денежного обращения? Экономисты ведут об этом споры. Наличность связи признается всеми, но нет единодушия по вопросу о степени ее тесноты; расходятся мнения и по столь же существенному вопросу, чем именно условия денежного обращения влияют на цены.

При данном количестве оборачиваемых товаров цены должны быть обратно пропорциональны сумме оборачивающих их денежных знаков. Из этого почти самоочевидного предположения сторонники наиболее упрощенных воззрений склонны делать вывод: увеличьте количество денежных знаков вдвое путем выпуска кредитных билетов, и цены удвоятся; сократите бумажно-денежное обращение, и цены соответственно упадут.

Такая точка зрения страдала чрезмерным схематизмом даже в те времена, когда она слагалась. Ныне же хозяйственные отношения настолько усложнились, что стало совсем невозможно мыслить связь между уровнем цен и денежным обращением страны в таких первобытно-прямолинейных формах. Необходим целый ряд дополнений и поправок.



Стр. 217



Прежде всего: количество товаров, которое может обернуть данная сумма денежных знаков в течение известного времени, зависит от темпа, которым идет оборот: одна и та же сторублевка обернет в течение месяца на много тысяч рублей товара, если будет быстро переходить из рук в руки, но она может пролежать и несколько месяцев без движения, совершенно не участвуя в обороте. Отсюда вывод: кроме двух величин — количества оборачиваемых товаров, количества оборачивающих их денежных знаков — необходимо принимать во внимание третью — среднюю быстроту обращения денежных знаков. Чем быстрее оборачиваются деньги, чем менее они залеживаются по бумажникам и кубышкам, с тем меньшею суммою их в обороте можно обойтись при прочих равных условиях. Эта поправка настолько очевидна, что ее все и вносят. Но, внося ее, мы сильно меняем характер построения, так как эта третья величина — средняя быстрота оборота денег — при всей своей алгебраической ясности является арифметически почти неуловимою, и, вводя ее в свои уравнения, мы лишаем теорию первоначальной подкупающей простоты и отчетливости.

Другая поправка. Что, собственно, имеется в виду, когда речь идет о количестве денежных знаков? Для более примитивного хозяйственного строя ответ сравнительно несложен: имеется в виду монета, чеканенная из металла. Для более близких к нам времен приходится включать также бумажные деньги. А в современных условиях недостаточно и этого: товарный оборот осуществляется ныне далеко не исключительно при помощи металлической монеты и бумажных денег. Возьмем хотя бы Англию. В повседневной жизни преобладающее значение имеет чек — чеками расплачивались до войны на гораздо более значительные суммы, чем соверенами или пятифунтовыми банкнотами, и продолжают расплачиваться ныне, когда золота не осталось в обращении, более, нежели банкнотами и государственными кредитными билетами. Наряду с чеками видную роль играет (особливо, в международном обороте) так называемый bill of exchange — приказ, выданный продавцом товара своему покупателю



Стр. 218



об уплате причитывающейся к платежу суммы в условленный срок предъявителю документа. Такие приказы переходят из рук в руки и служат для оплаты иногда очень длинного ряда сделок ранее, чем будут погашены получателем товара в назначенный для платежа день. Наконец очень крупные расплаты производятся без всякого посредствующего «денежного знака», простым переносом со счета на счет в банке. В подобных условиях металлическая монета и бумажные деньги как участники торгового оборота тонут в массе других служащих той же цели средств расплаты, и сумма находящихся в обращении «денег» имеет численно не тот вес, чтоб быть в состоянии оказывать определяющее влияние на цены.

Приходится таким образом оставить мысль, будто вздутие товарных цен чрезмерным «обилием денежных знаков» — «инфляция» цен — так просто и так непосредственно связывается с выпуском бумажных денег: бумажно-денежная инфляция является лишь одним из винтов — и не всегда даже важнейшим — того механизма, который вздымает общий уровень товарных цен независимо от условий, коренящихся в самих товарах. Сила, которая приводит механизм в движение, дается искусственным поднятием покупательной способности населения. Главным же рычагом служит злоупотребление кредитом.



II.



Кредит как таковой не является источником добавочной покупательной силы населения. Народно-хозяйственная задача кредита сводится — по мысли Маркса, превосходно развитой русским экономистом В. А. Косинским, — к круговращению капитала в чужом предприятии. Владелец капитала, не имеющий возможности использовать его производительно в собственном деле, передает его в дело, нуждающееся в данное время в увеличении средств. Никакой новой покупательной силы этим не создается — то, что получает один, берется у другого. Не вносит само по себе перемены и то об-



Стр. 219



стоятельство, что задача планомерного перелива капитала оттуда, где он в данный момент в избытке, туда, где в нем нужда, выполняется особыми предприятиями, к этой цели нарочито приспособленными, — банками. Банк принимает вклады тех, кто располагает свободными средствами, и выдает полученные суммы в ссуду тем, кто может производительно затратить их в своем деле. Чрез посредство кредитных учреждений имеющийся в распоряжении капитал направляется туда, где он может быть с наибольшею выгодою использован, и производительная мощь страны в силу этого растет. Но новой покупательной силы банки не создают, поскольку деятельность их держится в рамках такого переноса капиталов из одного кармана в другой.

Банки, однако, не ограничивают свою деятельность этими тесными рамками. При наличности известных условий банк может без особого риска выдать ссуд на большую сумму, нежели у него имеется собственных средств и вкладов.

Простейшим примером может здесь служить банк, располагающий правом выпуска неразменных банкнот. На всю сумму выпуска может быть поднята покупательная способность лиц и предприятий, пользующихся в банке кредитом, без того, чтоб хоть на малую долю этой суммы была урезана покупательная способность кого-либо другого. Здесь, следовательно, деятельность банка не исчерпывается передвижением средств от одних к другим. Передаточный механизм сам создает «капитал», является источником покупательной способности, не отраженной, а вновь рождающейся «из ничего». И эта созданная из ничего покупательная способность неотличима в жизни от передоверенной через банк покупательной способности обычного происхождения. «Деньги не пахнут», не «пахнет» и открываемый банком кредит. Ни клиент банка, получающий ссуду, ни те, с кем он за счет ее расплачивается, не ведают, покоится ли открытый ему кредит на выпуске бумажек или имеет основу в принятых банком вкладах. Хозяйственная мощь страны от выпуска банкнот не меняется: к народному богатству



Стр. 220



не прибавляется ломаного гроша. Но совокупность обитателей становится «богаче» на всю сумму выпущенных в обращение бумажек. Покупательная способность населения искусственно вздувается. Перед нами бумажно-денежная инфляция.

Сходные последствия выпуск банкнот может иметь и в том случае, когда эмиссионный банк поддерживает размен их на звонкую монету. Для обеспечения размена не требуется держать постоянно в наличности в кассах банка запас монеты на всю сумму выпущенных в обращение бумажек: с полным успехом можно ограничить запас половиной или третью и т. д. выпуска. Если закон не обязывает эмиссионный банк «покрывать» выпускаемые бумажки «рубль за рубль», то вся сумма непокрытых банкнот составляет такой же искусственный придаток к покупательной силе населения, как и в случае неразменных бумажек.

То же самое надо, разумеется, сказать относительно государственных кредитных билетов. Выпуск их делает совокупность обитателей страны «богаче», ничего не прибавляя к их достатку: сумма состояний увеличивается, но количество благ, имеющихся в распоряжении, остается без перемены, и население, располагая большими денежными средствами, не может удовлетворять свои потребности сколько-нибудь лучше, чем до «обогащения».

Рассмотрим теперь, как покупательная сила населения может быть искусственно вздуваема при помощи чекового обращения.

Человек, имеющий счет в банке, вручает поставщику чек; этим он лишь передает в распоряжение другого лица часть своих сумм, лежащих в банке. То, что получает один, утрачивается другим. Новой покупательной силы не возникает, если чек не выписывается на сумму выше той, что значится в банке на счету. Без предварительного соглашения с банком можно выписать подобный чек лишь по забывчивости или в порядке мошенничества или, разве, в расчете, что счет будет пополнен до предъявления чека к оплате. Ни одна из этих комбинаций не может принять сколько-нибудь



Стр. 221



широкого размаха, и таким путем «чековая инфляция» не создается.

Но до предела внесенной в банк суммы каждый властен невозбранно выписывать чеки, и вся эта сумма полностью является таким же слагаемым в его общей покупательной способности, как и хранящиеся в бумажнике наличные деньги. Если бы банк, со своей стороны, оставлял такие вклады лежать целиком в кассе, ограничивая свои заботы хранением их, то все в точности обстояло бы так, как если бы деньги лежали в собственном бумажнике вкладчика или хранились в его денежном шкафу. Но как нет необходимости в полном покрытии для поддержания размена банкнот, так же опыт показывает, что банк имеет возможность поддерживать безостановочную оплату выписываемых на него чеков, храня в кассе лишь некоторую часть внесенных на чековые счета сумм. Остатком банк может распорядиться по собственному усмотрению, соблюдая лишь известную осторожность. Он может часть положить на свой счет в другом банке — мелкий провинциальный банк — в крупном столичном или в центральном эмиссионном (напр., в Английском банке); часть может поместить в надежных, легко реализуемых бумагах, а часть может выдать в ссуду своим клиентам, нуждающимся в оборотных средствах, разрешив им выписывать чеки на большую сумму, нежели ими вложена в банк. Средства, продолжающие значиться в полном распоряжении одного вкладчика, одновременно усиливают при этом покупательную способность другого: получается своего рода двойной счет; поднимается совокупность денежных средств, значащихся в распоряжении нации, без того, чтоб хоть на йоту прибавилось в действительности к народному достатку. Перед нами — «чековая инфляция», совершенно подобная бумажно-денежной.

Такая чековая инфляция приобретает особое значение в связи с кредитными операциями государственного казначейства. Нуждаясь в средствах для текущих расходов, правительство обращается за помощью к центральному банку. Банк соглашается увеличить кредит на х миллионов и пре-



Стр. 222



доставляет казначейству право распоряжаться этой суммой так, как если бы она была действительно внесена казначейством в банк на текущий счет. На эту сумму выписываются чеки, которыми государство оплачивает своих служащих и своих поставщиков. Получившие такой чек вносят его каждый в свой банк, усиливая свой счет там; банк же на внесенную таким чеком сумму усиливает свой счет в центральном банке. Искусственная покупательная сила, созданная первоначальной кредитной операцией казначейства, при этом удваивается. А так как банк, располагая увеличившимися вкладами, имеет в свою очередь возможность выдать добавочные кредиты своим клиентам, то открываются и дальнейшие перспективы искусственного приращения покупательной способности страны — почти ad infinitum. Английские финансисты считают, что каждое подобное позаимствование государственного казначейства в Английском банке вздувает покупательную силу нации в конечном итоге на пяти-шестикратную сумму по сравнению с открытым казначейству кредитом.

Мы видим таким образом, что в современных условиях покупательная сила страны может быть искусственно вздуваема и без выпуска бумажных денег. Имеются к этому и иные пути, более даже действительные и опасные.



III.



Ближайшие последствия искусственного создания новой покупательной силы нетрудно представить себе в главных чертах.

Непосредственным результатом является перераспределение народного достатка. Предположим для схематической простоты, что совокупность реальных благ, находящихся в распоряжении народа в его целом (земель, строений, живого и мертвого сельскохозяйственного инвентаря, оборудования фабрик, запасов продовольствия, предметов домашнего обихода и т. д.) оценивается в х миллиардов и что государство, объявляя 1 января войну, выпускает на те же х миллиардов неразменных государственных кредитных билетов, прида-



Стр. 223



вая им силу законного платежного средства. Обитатель страны, оценивающий свое достояние в х тысяч, располагал 31 декабря одною миллионною частью принадлежащих стране благ; с 1 января его доля сводится к одной двухмиллионной. Распоряжение половиною того, что было ему обеспечено накануне, переходит сразу в руки государства. Не прибегая к налогам, казна забирает себе половину народного достояния — частью на время, поскольку выпускаемые кредитные билеты будут впоследствии изъяты; частью же навеки, поскольку кредитки удержатся в обращении. Как жертвы распределятся между отдельными обитателями страны при таком способе их взимания не предрешается даже в той мере, в какой это намечается при самых что ни на есть «косвенных» формах обложения. Все зависит от того, на что будет государство расходовать свою вновь созданную покупательную силу. Кое-кто в конечном счете даже выиграет, но остальные потерпят тем больший ущерб.

К сходным результатам ведет выпуск непокрытых банкнот. Распоряжение частью народного достояния переходит, более или менее длительно, в руки банков, создающих новую покупательную силу, и тех, с кем банки делятся, открывая кредит. Все же остальные обитатели страны лишаются в своей совокупности соответственной доли того, чем иначе могли бы распоряжаться по своему усмотрению, и вынуждаются либо сжимать удовлетворение своих потребностей, либо сокращать сбережения, либо даже «трогать капитал». Производительная мощь страны в конечном счете скорее окажется в выигрыше от сосредоточения народно-хозяйственной власти в руках банковских заправил и взысканных их милостями «капитанов промышленности», но те, с кем банки не делятся своей властью, несут неоспоримый, хотя и мало приметный для каждого в отдельности урон.

Не иначе обстоит дело в тех случаях, когда новая покупательная способность создается искусственно без помощи бумажных денег: непосредственным результатом является всегда переход распоряжения некоторой частью народ-



Стр. 224



ного богатства в руки тех, кем новая покупательная сила созидается, без того, чтоб ими что-либо — кроме непрошеных «услуг по управлению» — было предложено в обмен согражданам, у которых без спроса их и даже ведома безмездно отчуждается часть достояния.



Рассмотрим теперь, как происходит в действительности это неприметное безмездное отчуждение. Вернемся опять к простейшему примеру выпуска неразменных государственных кредитных билетов, имеющих силу законного платежного средства. Суммы, поступающие в распоряжение казначейства, распределяются между ведомствами, которые начинают за их счет производить закупки, давать заказы, расширять личный состав. На рынках тех товаров, которые требуются в первую очередь, наступает оживление: проявившийся новый спрос гонит цены вверх. Владельцы наличного товара выручают за него больше денег, чем они перед тем мечтали. На поставках берутся громадные барыши. Обильные заказы поднимают цены и на то, что может быть сдано лишь через некоторый срок, и заставляют расширять производство, поднимать оборудование фабрик, ставить новые машины, привлекать рабочие руки. Это, в свою очередь, повышает заработную плату и распространяет рост спроса на новые группы товаров, которые также дорожают. Обогащение предпринимателей и поставщиков и рост заработков в обласканных заказами производствах позволяют многим повысить свой уровень жизни, легко зарабатываемые средства легко и расходуются, появляется оживленный спрос на предметы потребления богатеющей части населения. Цены и здесь крепнут. Так постепенно повышательная волна идет вширь, захватывая все новые рынки, увлекая в общем движении вверх цены как на то, что непосредственно требуется правительственным ведомствам, так и на необходимое для изготовления сырье, на применяемые при производстве орудия, на предметы потребления «первых десяти тысяч», а затем и более широких народных масс.



Стр. 225



При известных условиях производительная мощь страны может оказаться при этом в выигрыше. Если государство использует свою покупательную способность на производительные цели, если расходует полученные средства расчетливо и разумно, если работа по его заказам организуется планомерно и целесообразно, то в целом может очиститься придаток к тому, что было бы иначе произведено народным трудом: исходящий от государства толчок повысит общее трудовое напряжение, и народно-хозяйственные силы страны окажутся полнее использованными. Но и в этом случае выигрыш не распределится между всеми. Его реализует часть населения, которая в добавок к нему прихватит и лишки; остальным же не только ничего не перепадет, но им же придется в конечном счете оплатить все то, что счастливцы заполучат сверх объективного придатка к народному достоянию. Престарелый инвалид, выслуживший многолетними трудами небольшую пенсию, не попользуется ничем от пролившегося над страной бумажно-денежного дождя; общее же повышение цен равнозначно для него внезапному сокращению пенсии: «инфляция» отнимает у него часть пищи, часть одежды и т. д., которые ему причитались, и передает их в распоряжение лиц, сумевших увеличить свои денежные доходы в большей мере, нежели вздулись цены. А так как волна дороговизны, распространяясь из центра концентрическими кругами, становится все менее высокой по мере того, как расходится вширь, то участь такого инвалида-пенсионера разделят и очень многие из его сограждан: чиновники и служащие, пока им не удастся добиться прибавки на дороговизну; рабочие, которые не сумеют заставить предпринимателя достаточно поднять заработную плату; производители тех товаров, до которых повышательная волна не успеет докатиться или дойдет, утратив свою силу; кредиторы, которым должники, рассчитываясь «полным рублем», возвращают лишь часть полученных когда то в ссуду ценностей. Больше всех страдают, разумеется, все те, чей доход зафиксирован на определенной денежной высоте. В бюджете



Стр. 226



у прочих вычеты на одной стороне хоть частично погашаются плюсами на другой. Для них же инфляция несет одни минусы.

С особой резкостью ощущаются отрицательные стороны инфляции, естественно, тогда, когда добавочная покупательная сила не используется для производительных целей, а идет на ведение неудачной войны, на покрытие расходов расточительного двора и т. д. Здесь круг выигрывающих сужается; убывает и число тех, для кого ущербы и выгоды более или менее уравновешиваются. Численность же жертв инфляции вздымается тем резче, что самая волна дороговизны нарастает в таких условиях сугубо круто, ибо добавочная покупательная сила и покоящийся на ней спрос не встречают здесь никакого прироста предложения.



IV.



Небывалая по размерам война потребовала от участников беспримерных затрат. Европа выходит из нее обнищавшею. Между тем на поверхностный взгляд разоренные войною страны могут произвести впечатление разбогатевших. Никогда не наблюдалось в них такого обилия денег. Банки ломятся от вкладов. Заработки возросли во много крат. Тот кто, бывало, дрожал над каждым рублем, теперь, не задумываясь, расходует сотни. Обороты и капиталы торгово-промышленных предприятий, государственные доходы и расходы поднялись во много раз. Где раньше считали в миллионах, теперь прикидывают на миллиарды. Суммы, от которых ранее волос стал бы дыбом, теперь никого не озадачивают. Во всем, что переводится на деньги, люди привыкли к числам астрономического порядка. «Кто не бережет миллиона, тот не стоит и миллиарда», говорится уже ныне повсюду вместо «копейки» и «рубля» старого доброго времени. Такой инфляции история человечества еще не видывала; классический пример — ассигнат Великой французской революции — оставлен позади. Свое «почетное» место в летописях хозяйственной истории ассигнаты революционной Франции уступают отныне «керенкам» и «ленинкам» большевистской России, с которыми почитай что готовы соперничать австрий-



Стр. 227



ские кроны, деньги вновь созданных мелких государств и — того и жди! — германская марка.

Чтоб справиться с ведением войны в тех масштабах, какие она сразу приобрела, государствам, принявшим в ней участие, необходимо было забрать в свое непосредственное распоряжение такую долю народного достояния, о которой ранее жутко было бы и помыслить. Как перед витязем в народной сказке, перед страной открывалось тут три пути: отдать «кесарю кесарево» в форме даней и сборов; временно переуступить казне часть «покупательной способности» отдельных лиц в виде займов и наконец снабдить правительство необходимым ему финансовым вооружением посредством искусственного создания новой «покупательной силы» в форме бумажных денег и банковских кредитов.

Путь первый — путь усиленного обложения — самый прямой и достойный. Но использовать его сколько-нибудь широко не решилась ни одна из европейских стран, кроме Англии. Везде боялись вызвать народное недовольство неприкровенным требованием поступиться на нужды войны той частью личного достояния каждого, какою должны были бы по разверстке упасть на него военные расходы, — боялись, как бы население, дав себе точный отчет в размерах жертв, не спохватилось, что плохо окупают их неверные шансы на конечный успех, и не потребовало мира. Да и технически такое усиление нажима податного винта представлялось почти неосуществимым — требовало во всяком случае времени, тогда как расходы не ждали.

Путь инфляции снимает как рукой подобные затруднения. Создание новой «покупательной силы» поначалу не наносит никому обязательного ущерба: лишь после того, как волна дороговизны докатится до предметов потребления народных масс, начинает в широких кругах явственно ощущаться ее гнет. Сперва же оживившийся спрос и вызываемый ростом цен подъем темпа хозяйственной жизни дают картину радостного возбуждения. Казна получает, что ей нужно, и в то же время создает кругом себя атмосферу благодарного довольства. В дальнейшем предстоит, конечно, расплата. Но



Стр. 228



остается надежда на удачный исход войны, который позволит переложить все жертвы на побежденных противников и предоставит возможность вовремя остановить инфляцию, не дав ей обрушиться всей тяжестью на победителей. А так как скорейший успех военных действий требует крайнего напряжения сил и «денег, денег, денег», то и начинает казаться самым расчетливым образом действий безоглядное умножение искусственной «покупательной способности» государственного казначейства, незамедлительно предоставляемой в распоряжение военной власти.

На этот скользкий путь и вступили все правительства с первых дней войны. Вступив же, не имели более возможности остановиться: война затягивалась против всех расчетов и ожиданий; расходы нарастали тем быстрее, чем выше вздымались цены; начавшаяся инфляция сама себя стремительно вздувала. Далеко за сотню миллионов марок в день поднималась в Германии сумма кредитов, которые казначейство вынуждено было открывать себе в порядке инфляции. Попытки же прорвать магический круг выпуском займов не вели к успеху. Даже Германия, разместившая за четыре с небольшим года девять внутренних займов, далеко не успевала отчерпывать избытка искусственно создаваемой казначейством покупательной силы.

Расходовалась же рождаемая из ничего покупательная сила почти всецело на дело разрушения. Расходовалась год, другой, четвертый. Со всем доступным напряжением энергии, самыми усовершенствованными приемами, какие только может измыслить современное техническое знание, истребляли миллионные армии в разных концах Европы не только друг друга, но и все материальные основы хозяйственной и духовной культуры: разрушались здания, пускались ко дну суда, приводились в негодность угольные копи и нефтеносные скважины, вырубались леса, изрывалась до негодности почва, истреблялся скот, сжигались продовольственные запасы. В то же время труд, создававший до войны все то, что требовалось населению для мирной жизни, был забран на фронт; из остатка же рабочей силы в тылу крупная доля уделялась задаче обслужи-



Стр. 229



вания все того же фронта. В связи с этим истощались и нищали и местности, которых не затрагивал ход военных операций; оскудевали и здесь запасы; откладывался всяческий ремонт; все понемногу запускалось и ветшало, начиная от домашней утвари и платья и кончая оборудованием фабрик и железнодорожным подвижным составом. Сумма реальных благ в распоряжении народов неудержимо убывала; количество же «денежных знаков» в бумажниках и на счетах в банках — видимая покупательная сила населения — росло поистине не по дням, а по часам.

Приходится ли дивиться тому, что вопрос о способах к устранению инфляции — «дефляция» — стал перед человечеством с небывалой доселе остротою?



Глава вторая.

Задачи и пути дефляции.



I.



Сущность инфляции заключается в создании новой покупательной силы, не сопровождающейся созданием новых благ. Сущность дефляции состоит в уничтожении покупательной силы, не сопровождающейся одновременным уничтожением имеющихся благ.

Можно ли рассматривать дефляцию как процесс, обратный инфляции? Может ли созданная инфляцией покупательная сила быть уничтожена дефляцией? На первый взгляд представляется, что достаточно, например, изъять из обращения выпущенные «бумажки», и все вернется к старому: былая сумма денежных знаков будет противостоять прежней массе продаваемых и покупаемых благ; восстановятся и старый уровень цен, и привычные соотношения между ценами и доходами; инфляция со всеми ее бедственными последствиями будет погашена дефляцией. Нетрудно, однако, убедиться, что дело обстоит далеко не так просто.

Созданная в порядке инфляции покупательная сила не остается ведь нетронутою в распоряжении создавшего ее государства или банка: она немедленно расходуется на те цели, ради которых была вызвана к существованию. Государство



Стр. 230



оплачивает «бумажками» поставщиков, выдает жалования и т. д. Поставщики оплачивают ими свои закупки, заработную плату и пр. Рабочие затрачивают их в свою очередь на свои нужды — на пищу, на одежду — и так далее до бесконечности. Вновь созданная покупательная сила тотчас распыляется; постепенно она растекается по всей стране, становясь неуловимо-неотделимою от покупательной силы иного происхождения. Поднимая общий уровень цен, инфляция обесценивает денежную единицу, но обесцениваются при этом равно все «денежные единицы» без исключения — как созданные вновь в порядке инфляции, так и те, что ранее находились в обращении.

А с другой стороны, самое вздутие цен и доходов идет, как мы видели, неравномерно. Одни товары забегают вперед, другие отстают от общего темпа движения. Кто нищает, а кто и разживается, ухищряясь увеличивать свои денежные поступления быстрее, нежели обесценивается денежная единица.

Предположим, что государство использует момент усиленного поступления налогов для того, чтоб сжечь часть притекающих в казначейство кредитных билетов. Этим оно, бесспорно, лишает себя части покупательной силы, предоставляемой ему населением. Но уничтожается при этом не та добавочная покупательная сила, которая была создана выпуском бумажек в обращение: ее государство упустило из рук в тот момент, когда бумажки пошли в дело. Сжигая кредитные билеты, государство уничтожает покупательную силу тех обывателей, с которых взимаются налоги, и, как правило, это будут не те, кто некогда был приобщен к распоряжению вновь созданной покупательной силой и за ее счет успел увеличить свою денежную мощь.

Допустим далее, что государство сжигает кредитных билетов на громадные суммы, для чего всемерно усиливает нажим податного винта. Население, несущее налоговое бремя, видит себя вынужденным сокращать расходы, урезывать потребности, отказывать, быть может, себе в необходимом. Его упавшая покупательная сила находит отражение в об-



Стр. 231



щем сжатии спроса, в «забастовке потребителей», которая не замедлит в свою очередь сказаться на ценах. Уровень цен начинает опускаться, с ним вместе понижаются доходы. Инфляция сменяется дефляцией. Но путь, которым распространяется понижение, — очередь, в какой оно захватывает отдельные товары и разные отрасли народного труда, — определяется своими особыми условиями. Волна дефляции не повторит движения волны инфляции: она пойдет скорее во встречном направлении — кое в чем при этом смягчит, но во многом обострит неравномерное распределение выгод и жертв поры вздувавшихся цен.

Сходным образом и дефляция кредита ударяет не всегда по тем, кто сумел в свое время с выгодою распорядиться созданною банками «из ничего» покупательной силой. Как на бирже нередко те же, кто наживался на повышении, продолжают стричь публику и после перелома конъюнктуры, перейдя вовремя к игре на понижение, — так точно в процессе дефляции вычеты производятся не из тех бумажников, которые были набиты инфляцией, выгоды же не погашают понесенных за время инфляции потерь. Плюсы и минусы распределяются тут и там по своим самостоятельным законам, причудливо друг друга перекрещивающим. Нельзя, следовательно, видеть в дефляции уничтожение покупательной силы, искусственно созданной перед тем в порядке инфляции. П о н я т и е дефляции тесно примыкает по своей конструкции к понятию инфляции, представляя как бы его отображение в зеркале. Но жизненные п р о ц е с с ы органически независимы. Дело государственного искусства — установить между ними посильную связь: по возможности заживить дефляцией раны, нанесенные инфляцией.

Сама же по себе дефляция вызывает хозяйственные и социальные потрясения не менее глубокие, нежели те, что порождаются инфляцией. Эти потрясения могут оказаться целительными для народного организма, но могут также в корень подорвать его расшатанный инфляцией силы. Все зависит в каждом отдельном случае от совокупности жизненных условий и от умения, с которым осуществляется дефляция.



Стр. 232



Повышенная температура — бесспорный признак болезненного состояния, но не всегда скачок температуры вниз равнозначен выздоровлению и не при всех условиях щедрая дача жаропонижающих средств является залогом спасения.



II.



Усматривая сущность дефляции в истреблении покупательной силы, не сопровождающейся одновременным уничтожением имеющихся благ, мы отрываем дефляцию от инфляции. Дефляции, так понижаемой, может и не предшествовать инфляция. Последствия, к которым ведет подобное уничтожение покупательной силы, — интересы, которым оно служит, — мало меняются от того, будет ли оно осуществлено как заключительный акт инфляционного процесса в целях устранения вызванных инфляцией бед или будет предпринято по иным соображениям без того, чтоб цены были предварительно вздуты искусственным умножением покупательной способности населения. В отвлеченной схеме легко представить себе дефляцию, которой не предшествует ни инфляция, ни даже независимый от инфляции общий рост цен. Но, хотя это само по себе и мыслимо, в действительности не встречается случая, чтоб возник вопрос о дефляции в подобных условиях. Лишь бедствия бурного вздутия цен способны подвинуть на такой шаг, как добровольное уничтожение покупательной силы.

Предположим, что страна, ведущая вне своих пределов тяжкую войну, располагает государственным аппаратом, позволяющим правительству обойтись без выпуска бумажных денег, без позаимствований в банках — словом, без присвоения себе вновь создаваемой искусственно покупательной силы: военные расходы покрываются всецело сборами с населения и внутренними долгосрочными займами. Покупательная мощь совокупности обитателей страны остается тогда неизменной, инфляции не происходит. Но общая сумма имеющихся в распоряжении благ непрерывно убывает. Через границу массами отправляется снаряжение, амуниция, продовольствие. Тыл напряженно работает на фронт. Расширяются заводы, вы-



Стр. 233



полняющие военные заказы; воздвигаются для них здания, строятся машины; привлекаются отовсюду рабочие. Выработка того, что требуется для мирного населения, неуклонно падает. Постепенно оскудевают запасы в стране, убывает скот и т. д. Недостаток предложения при неослабевающем спросе гонит цены вверх. Все, в конце концов, происходит так, как и при войне, ведущейся за счет инфляции: процесс носит лишь менее стремительный характер. Уровень цен вздымается не так круто, дороговизна не так остро дает себя знать, барыши выражаются не в столь головокружительных цифрах. Нарушение привычного равновесия между ценами разных товаров и доходами разных групп населения переживается, тем не менее, болезненно; отовсюду слышатся жалобы на вздорожание жизни; раздаются настояния вернуть вздувшиеся цены к их «нормальному» уровню. Указывается и путь к этому: уничтожения избытка покупательной силы, переставшей отвечать запасу имеющихся в стране благ, — дефляция.

Рассмотрим теперь, почему вопрос о дефляции и искусственном при ее посредстве понижении цен не возникает независимо от скачка цен перед тем вверх. Это становится понятно, если подвести баланс интересов и прикинуть, кто чувствует себя в выигрыше при дефляции и кто теряет.

Когда искусственно создается покупательная сила, те, кому она поступает в распоряжение, извлекают выгоду и ясно сознают это. Что касается «жертв», то они не чувствуют себя непосредственно задетыми: обесценением денежной единицы инфляция ударит, конечно, всех по карману, но произойдет это не сразу и мало кто в состоянии наперед сообразить, когда и в какой мере придется ему вносить свою лепту. Напротив, при дефляции, те, чья покупательная, сила подвергается уничтожению, затрагиваются сразу и непосредственно: «жертвы» дефляции намечаются чуть не поименно при самом приступе к делу. Те же, кому повышенная дефляцией ценность денежной единицы сулит в конечном счете выигрыш, редко способны предвидеть это с достаточной уверенностью. А так как неизбежно приходится привлекать



Стр. 234



многих к отказу от части их покупательной силы, то хор противников и заглушает голоса тех, кто ратует за дефляцию. Если страна только что пережила полосу инфляции, общественная атмосфера складывается по-иному. Требования тех, кто несправедливо пострадал от инфляции, — пенсионеры, кредиторы — естественно приобретают особый вес: речь идет уже не о подарке путем дефляции, а о возврате отнятого инфляцией. В то же время в населении, взбудораженном дороговизной жизни, нарастает убеждение, что раны, причиненные вздорожанием цен, будут залечены их понижением. Мысль не вполне, как мы видели, справедливая, но в подобных условиях она так отвечает психологии масс, что кажется самоочевидною. Стало жить тяжело, так как вздулись цены; надо цены сбить, чтоб жить вновь стало легко, — лишь на основе таких народных настроений и мыслима энергичная дефляция. Иначе сопротивление непреодолимо.



III.



Когда изменившиеся к лучшему условия откроют для государства возможность приступить к дефляции, перед руководителями финансовой политики возникает задача выработать продуманный план действий. От этого зависит и степень болезненности операции, и темп, и самый успех ее. Прежде чем начинать резать, надо семь раз примерить. Лучше ничего не предпринять, чем сделать не то, что следует. Дефляция, затеянная не ко времени или неудачно задуманная, измучит страну и ничего не даст, — будет лишь служить помехою для повторения попытки в более благоприятной обстановке.

Поскольку речь идет об устранении бумажно-денежной инфляции, на выбор предоставляется два способа действий: государство может присвоить себе уничтожаемую покупательную силу подданных путем налогов и может перевести ее временно в свое распоряжение путем долгосрочного займа.

Заем не дает, конечно, радикального решения. По истечении его срока вопрос об изыскании средств вновь станет



Стр. 235



перед казначейством; если налоговой аппарат не будет и тогда давать достаточных избытков поступлений над расходами, то придется либо «переписывать векселя», выпуская новые займы, либо снова прибегать к инфляции. С другой стороны, современная финансовая техника позволяет без особых трудностей высвобождать уступленную на время покупательную силу, используя облигации займа как обеспечение банковского кредита: бумажно-денежная дефляция может благодаря этому легко свестись на нет, перейдя в формы инфляции кредита. Еще, разумеется, хуже обстоит дело, когда государство само обязуется, как это делала Германия в военную пору, ломбардировать свои займы на льготных условиях.

Путь налоговый не знает этих невыгод: покупательная сила отбирается тут навеки нерушимо. Если государство ее уничтожит, а не израсходует, то уже не освободишь ее и не восстановишь никакими ухищрениями. Но и этот путь не только тягостен, но также чреват опасностями: можно и им забрести в противоположную от цели сторону. Пусть, например, в целях дефляции усиливается обложение соли, сахара и т. п. Цены на эти продукты подымутся. Жизнь вздорожает. Обострится борьба за повышение заработной платы. Рост денежной оплаты труда поднимет цены на изделия. В результате ранее, чем уничтожение вздутой покупательной силы успеет сказаться на общем уровне цен, наступит для ряда товаров движение цен вверх, и как установится баланс, нелегко предучесть даже в каждом отдельном случае. Сходным образом и повышение ставок подоходного налога, сбор с капитала, обложение военной прибыли и проч. могут при известных условиях оказаться переложенными с одних плеч на другие, парализовать действие дефляции своим народно-хозяйственным отражением и свести на нет замыслы, которыми диктовалась финансовая политика. Все зависит от совокупности жизненных условий. Одна и та же мера может дать противоположные результаты в различной обстановке. Недостаточно добрых намерений и твердой воли, чтоб достигнуть поставленной цели: необходимо также государственное искусство — умение найти приемы, берущие за-



Стр. 236



дачу во всей ее жизненной сложности и дающие для нее искомое решение не на бумаге, а на деле.

Наиболее прямолинейною и технически, на первый взгляд, всего легче осуществимою из радикальных мер дефляции представляется огульное понижение нарицательного достоинства выпущенных в обращение денежных знаков. «Где написано на кредитном билете старого образца «рубль», читай отныне «копейка» — такой декрет, обращающий сторублевку в рубль и, допустим, сопровождающийся для порядка обменом старых бумажек на кредитные билеты нового образца, сметает, бесспорно, одним махом 99 сотых воплощенной в бумажных деньгах покупательной силы населения. Для этого надо, однако, чтоб декрет не остался на бумаге. Но провести подобную меру в жизнь, при всей ее соблазнительной простоте, не так-то легко для самого беззастенчивого, ничем не смущающегося правительства.

Понижение нарицательного достоинства бумажных денег трудно рассматривать как единовременный поимущественный сбор, взимаемый с одного специального вида имущества — бумажных денег. Ввиду того обстоятельства, что государственные кредитные билеты носят характер беспроцентных обязательств государственного казначейства, подобная мера мало чем отличается от отказа платить по государственным займам и совершенно так же равнозначна признанию государственного банкротства. Удар, наносимый государственному кредиту, мало смягчается тем, что банкротство частичное: доверие к намерению выполнять обязательства колеблется первым ясным шагом на этом пути. Заграничные держатели кредитных билетов чувствуют себя такими же кредиторами государства, как и заграничные собственники государственных фондов. Между претензиями одних и притязаниями других нет разницы: права обеспечиваются в обоих случаях всем достоянием государства. Без объявления общего банкротства вряд ли осуществимо понижение нарицательного достоинства находящихся за границей кредитных билетов. Если же применить к ним особые мерки, то



Стр. 237



задача проведения декрета внутри страны чрезвычайно усложняется.

Допустим, однако, что, как ни опасно колебать государственный кредит, на риск приходится идти, так как Казначейство не в силах выдержать лежащих на нем обязательств. И в этом случае специальный поимущественный сбор с обладателей бумажных денег не представляется удачным