К. Грюнвальд.. Великобритания и Индия

Грюнвальд К.К. Великобритания и Индия / К. Грюнвальд. // Современные записки. 1922. Кн. XI.С. 212–246. – Оконч.: 270.

Политическая и экономическая ситуация колониальной Индии.




Стр. 212

ВЕЛИКОБРИТАНИЯ И ИНДИЯ



1.



Первородный грех английской власти в Индии заключается в ее преемственной исторической связи со знаменитой Ост-Индской компанией.

Индия была захвачена людьми, ищущими прежде всего крупной коммерческой выгоды и не останавливающимися ни перед какими средствами для достижения ее. Маколей дал в своих очерках о Воррене Гастинге и Лорде Клайве классическое изображение тех порою весьма беззастенчивых приемов, к которым прибегали эти смелые, энергичные авантюристы, подчинившие английской коммерческой фирме целые царства. Можно только пожалеть о том, что эти замечательные очерки, дающие столь ясное представление о способах создания Британской Империи, совершенно неизвестны нашей читающей публике, воспитанной на историях разных Пелопонесских войн.

С точки зрения широкой исторической перспективы индусы-националисты, конечно, совершенно правы, когда утверждают, что принцип коммерческой эксплуатации лег в основу владычества Великобритании над их страной.

Привилегия Ост-Индской компании, превратившейся в фикцию уже со времени издания закона 1833 г., была окончательно отменена после подавления великого Сипайского восстания. По закону 1858 г. власть над Индией перешла к короне, т. е. фактически к английскому парламенту, который, однако, уделял отдаленной колонии мало внимания, и настораживался лишь когда речь заходила о таможенных пошлинах на английские продукты или о русской угрозе. В составе кабинета несколько позже была создана специальная должность статс-секретаря по делам Индии, который руковод-



Стр. 213



ствовался в своих действиях прежде всего взглядами той партии, к которой он принадлежал, и в значительно меньшей степени — соображениями о нуждах страны, известных ему лишь по письменным донесениям и печатному материалу. Во главе исполнительной власти на месте был поставлен генерал-губернатор, титулуемый — только из вежливости, а не по закону — вице-королем. Назначаемый из среды высшей английской аристократии всего лишь на пятилетний срок, совершенно недостаточный для истинного ознакомления с управляемой им страной, он был облечен правами полного самодержца.

Законодательный при нем Совет, состоявший из 23 членов по назначению и 27 по выборам, пользовался самыми незначительными правами по рассмотрению бюджета и обсуждению вопросов общего значения. Такими же самодержцами более мелкого калибра могли быть почитаемы губернаторы и комиссары, принадлежавшие обычно к составу главенствующей в Англии партии и проводившие на огромной территории Индии, от мыса Коморина до отрогов Гималая, — взгляды высшего начальства без достаточного соображения с местными особенностями и вожделениями туземцев. До последнего времени провинциальные законодательные советы, созданные по закону 1861 года и видоизмененные реформой Морлея в 1909 г., не имели фактически никакой власти. Единственно, что им разрешалось, — это делать представления губернаторам по тем или иным вопросам бюджетного или административного характера. Не менее чуждыми местному населению оставались обычно и уездные начальники, сохранившие в качестве пережитка старины характерное звание коллектора, рекрутируемые преимущественно из питомцев Оксфорда и других привилегированных учебных заведений Англии и образующие вместе с политическими агентами при самостоятельных индусских государствах и другими административными членами среднего калибра строго замкнутую чиновничью касту индийской гражданской администрации.*)

Заметим попутно, что компетенция коллектора, совершенно аналогично нашим «земским начальникам», соединяла функции административные, фискальные и судебные. Та страна, которая впервые претворила в жизнь принцип разделения властей, не нашла нужным применить его по отношению к Индии. Принципиально туземцам не был прегражден доступ на гражданскую службу, и некоторым из них



___________________________

*) J. Ramsay Macdonald. «The Government of India».



Стр. 214



удалось дослужиться до высоких чинов и английского баронетства (имеется даже член Верхней палаты из индусов — лорд Синха). Но фактически, благодаря сложной системе предварительных испытаний и сословной связи англичан, доступ на более высокие должности им был, за редкими исключениями, совершенно прегражден. Их труд применялся главным образом на низших ступенях бюрократической лестницы. В 1913 г. из 2 500 должностей с окладом выше 800 рупий в месяц лишь 242 были заняты туземцами.

Изложенная выше система управления распространялась, конечно, только на так называемую Британскую Индию. Ею оставались незатронутыми туземные государства, занимающие одну треть всей территории Индии, с населением в 70 милл. человек, т. е. около 2/9 общего количества.

Но все государства уже были подчинены суверенитету английской короны, лишены всяких прав в области внешней политики — и при каждом состоял британский политический представитель, который фактически руководил всей внутренней жизнью данного княжества.

В деле поддержания порядка перечисленные нами агенты исполнительной власти опирались прежде всего на значительную войсковую силу, состоящую как из англичан, так и из индусов и доходящую в своей численности, даже при условиях мирного времени, до нескольких сот тысяч человек (из коих англичан примерно 75 000).

В конечном итоге можно сказать, что Индия управлялась до самого последнего времени властью строго организованной, не лишенной честности, энергии и известной просвещенности, но остающейся — в своей замкнутости, обособленности и безответственности — глубоко чуждой тому народу, который был поручен ее попечениям.

Экономическая структура Индии, созданная под покровом этой власти, представляется несложной и примитивной. Если мы возьмем одни лишь общие статистические данные о товарообмене и финансах Индии, то перед нами, на первый взгляд, раскроется картина довольно значительного благополучия. В довоенные годы Индия ввозила ежегодно товаров примерно на 100 милл. ф. ст., а вывозила — на 150 милл.

В 1919—20 гг. экспорт Индии (отчасти в связи с общим повышением цен) возрос до 327 милл. против импорта в 208 милл. Баланс в пользу Индии определялся, таким образом, в 119 милл. Государственный долг Индии, даже после крупных издержек на нужды войны, составлял к концу 1920 г. всего лишь 378 милл. ф. ст. (т. е. 1 ф. 11 ш. на го-



Стр. 215



лову населения) при доходном бюджете в 132 милл. ... Присмотримся, однако, к этим цифрам внимательнее, и мы увидим поразительно типичную картину настоящего колониального хозяйства, хозяйства страны, эксплуатируемой почти исключительно в интересах метрополии. Вывоз Индии состоит почти целиком из сырых продуктов. По последней статистике (1919—20 гг.), 24% его состояли из джута, 19% — из хлопка, 12% — из кож; кроме того, Индия вывозила, в меньших количествах, кормовые семена и чай. Почти все нужные ей готовые продукты Индия получает извне. Ввоз из Соединенного Королевства и колоний составляет в общей сложности 61%. Что же касается вывоза, то из такового в 1919—20 годах направлялось в Англию 30%, а в остальные части империи — 14%; в предшествовавшие годы эти цифры были еще значительно выше. Ценность английского ввоза в Индию определяется колоссальной цифрой 105 милл. ф. ст., из коих 96% падает на долю готовых продуктов. Огромное значение индийского рынка для англичан усматривается из того, что в Индию, несмотря на мировое разветвление английского торгового аппарата, направляется ежегодно около 15% всех вывозимых из Англии готовых изделий.*) Англия продает ежегодно индусам мануфактуры на 40—50 милл. ф. ст. и на 20 милл. металлов и металлических изделий. Англия поставляет Индии весь подвижной состав для ее железных дорог и 80% всех нужных ей машин.

Адам Смит когда-то сказал по поводу Ост-Индской компании, что ее интересы в качестве суверенной власти совпадают в точности с интересами управляемой ею страны. В качестве коммерсанта же ее интересы диаметрально противоположны интересам Индии. С известными оговорками это мнение до самого последнего времени оставалось верным и по отношению к преемнице прав Ост-Индской компании — Британской державе. В качестве поставщицы Индии всех готовых продуктов она отнюдь не могла быть заинтересована в развитии туземной промышленности. Конечно, тут нужно воздержаться от обобщающих упреков. Для создания промышленности в отсталой азиатской стране с огромным трехсотмиллионным населением мало одного желания. Тут очевидно нужны миллиардные капиталы, гигантский размах предприимчивости. Но при всем том факте остается фактом: желания, конечно, не было.

Лишь со времени войны англичане были вынуждены изме-



___________________________

*) «Indian Industry and Trade» (The Statist, Oct. 30, 1920.)



Стр. 216



нить свой взгляд на индийскую промышленность. О происшедшей перемене наглядно свидетельствует доклад старшего английского торгового агента Эйнскофа: «О положении и дальнейших видах английской торговли в Индии после окончания войны», отпечатанный в начале 1920 г. в виде Белой книги. Не только деловые люди, но и представители власти, по словам компетентного автора доклада, ясно поняли теперь, как велика опасность, угрожающая в случае перерыва морских сообщений отдаленной части Империи, если она зависит от метрополии не только в отношении военного снабжения, но и в отношении наиболее жизненных нужд своего народного хозяйства. Особая комиссия, работавшая с 1917 года под председательством сэра Томаса Голланда, пришла к определенному выводу, что в будущем правительство должно будет принять активное участие в промышленном развитии Индии. Индия должна быть поставлена в такое положение, чтоб собственными средствами удовлетворять свои нужды. Взгляды правительственных сфер в полной мере совпадают с чаяниями представителей туземной промышленности, которые уже давно стали поборниками движения «Свадеши», т. е. экономической эмансипации своей родины.

Еще большее равнодушие, чем к промышленности, было проявлено англичанами к основной отрасли народного хозяйства Индии — земледелию. Отсталость индийского сельского хозяйства, стесненного ненормальным земельным законодательством и переобремененного налогами, достигающими до 65% с валового дохода, — факт столь же общеизвестный, как и страшные голодовки, постигающие страну, лишь только выпадает недостаточное количество дождей.

Ближайшее ознакомление с основами государственных финансов Индии также дает немало оснований для критики. Бюджет на 1920—21 г. был сбалансирован в размере 132 милл. ф. ст. Главнейшей статьей доходов по прошлогодней смете является наряду с поступлениями от жел. дорог (27,7 милл.) земельный налог, дающий 23,8 милл. По подсчетам 1916 г., 54% всего урожая ушло у земледельцев на его уплату. Английский социалист Рамзай Макдональд в отмеченном нами выше труде находит возможным принципиально отстаивать этот налог, который в его понятиях является вовсе не налогом, а земельной рентой. Но индийскому хлебопашцу от этого, конечно, не легче. Среди других статей доходов в бюджет Индии невольно на себя обращает внимание соляной налог, дающий ежегодно свыше 4 милл. ф. стерлингов. Всякий, кто держал в своих руках хотя бы самый



Стр. 217



элементарный учебник финансового права, отлично знает, что соляной налог считается из всех способов обложения самым несправедливым, падая своей тяжестью на самые бедные классы населения. Соляной налог является позорным наследием, перенятым английской администрацией от Ост-Индской компании, которая ввела его еще во времена Клайва и Гастингса. Разумеется, в такой бедной стране, как Индия, нелегко создать правильную податную систему. Подоходный налог уже давно введен, но дает всего лишь 11,3 милл. Не подлежит, однако, сомнению, что разумное косвенное обложение могло бы дать большие поступления. Уже сейчас акцизные сборы дают свыше 13 милл. и от таможенных пошлин получается 17 милл. Эти последние могут быть бесспорно увеличены, но английская власть до последнего времени противилась установлению покровительственных ставок на продукты, могущие быть привезенными из Великобритании. Лишь во время войны Англия согласилась, несмотря на все протесты ланкаширских промышленников, допустить повышение пошлин на привозные товары (в том числе и на мануфактуру) до 7½%. Для сведения дефицита по бюджету 1921—22 гг. (исчисляющего расходы в 129 милл. при доходах 110 милл.), таможенные ставки были повышены до 11%, а ныне предусматривается дальнейшее повышение до 15% (при акцизном сборе с внутреннего производства в 7½%).

Если мы затем обратимся к рассмотрению расходных статей, то тут мы видим, наряду с бюджетом военного ведомства в 41,5 милл. (60 милл. в 1919—20 гг.), бюджет гражданской администрации, исчисленный в 28,1 милл. Не подлежит сомнению, что эта последняя цифра, представляющая собой почти четверть всего бюджета, непомерно велика. Ее величина объясняется высоким размером окладов, получаемых чинами индийской гражданской службы. Оклады эти во много раз выше тех, которые установлены для соответственных должностей в самой Англии. Так, например, член губернаторского совета получает 4 265 фунт. в год, т. е. чуть ли не вдвое больше английского министерского оклада. Старший делопроизводитель казначейства получает жалованья 1 200 ф. ст. (13 000 золотых рублей). Труд профессора оплачивается в размере 800 фунтов против 200—500 фунтов в самой Англии. Нельзя отрицать, что, благодаря создавшимся условиям, господствующая английская каста должна вести в Индии очень высокий standart of life. Это соответствует и традициям Ост-Индской компании и понятиям самих восточных народов о представителях власти. Нельзя также оспаривать



Стр. 218



того факта, что высокие оклады привлекают на индийскую службу способные и энергичные элементы. Но за всем тем очевидно, что оплата дорого стоящей администрации ложится непомерной тяжестью на финансы Индии. Следует при этом иметь в виду, что лица, выслужившие пенсию, обыкновенно покидают Индию и возвращаются в свою old country... Для оплаты этих лиц Индия вынуждена ежегодно переводить за границу (в Англию) свыше 4 милл. ф. ст. — явление, для которого мы не имеем аналогии ни в какой другой стране. Неудивительно, что Индия испытывает все большее и большее затруднение при сведении бездефицитного бюджета. На 1922—1923 год сумму расходов предположено понизить до 95 милл. ф. ст., но при ухудшившемся экономическом положении страны поступление от доходов на прошлогодних основаниях должно дать лишь 74 милл. Таким образом является потребность в новом нажиме налогового пресса. Помимо отмеченного нами повышения таможенных пошлин имеется в виду повысить вдвое соляной налог, что естественно должно вызвать сильное недовольство населения... *)

К довольно безотрадным выводам приводит нас также ознакомление с положением народного образования, которому английские миссионеры и администраторы еще со времени Компании посвящали известную долю своих забот.

Достигнутые результаты надо признать поразительно слабыми. Во всех учебных заведениях Индии — как английских, так и туземных — насчитывалось перед войной до 8 миллионов учащихся. Но эта, весьма крупная сама по себе цифра представится в наших глазах совершенно ничтожной, если мы вспомним, что она составляет лишь 3% всего населения. Из переписи 1911 г. явствует, что лишь 6% всего населения Индии умели читать и писать. Англичане, по их собственному признанию, совершили в деле индийского просвещения большую ошибку, пытаясь перенести на почву восточной страны принципы обучения и воспитания, позаимствованные в Итоне и Оксфорде, вместо того чтобы заботиться о развитии тех зачатков туземного школьного дела, которые ими были найдены при завоевании страны.

Указывая на все эти недочеты в политической и экономической жизни Индии, мы все же далеки от мысли оспари-



__________________________________________

*) «The Indian Deficit» («Times» March 2, 1922); «India and Her Budget» («Times» March 6, 1922).



Стр. 219



вать великие исторические заслуги англичан в деле насаждения порядка и законности в стране, снабжения ее путями сообщения и приобщения ее ко всяким другим приобретениям западной культуры. Совершенную ими в Индии работу англичане не без гордости и с вполне достаточным основанием сравнивают с цивилизаторской миссией, выполненной некогда древнеримской империей в ее отдаленных колониях. «Ничто так не поражает европейского посетителя при путешествии через Индию, как то чувство абсолютной безопасности, с которым он едет без всякого оружия и охраны по горам и джунглям, нередко среди полудиких племен, говорящих на неведомом языке...» — так говорит известный государственный деятель и ученый лорд Брайс в своем труде «Римская Империя и Британская Империя в Индии». — Если бы Индия вновь впала в варварство, железнодорожные мосты и станции вероятно исчезли бы через некоторое время, но тоннели и прорезы скал сохранятся подобно величественным римским дорогам и виадукам, которые и поныне свидетельствуют о размахе работ этого великого народа... И если англичане управляют своей собственной страной на демократических принципах, а Индией — по самодержавному, то так же поступал и Рим по отношению к своим провинциям, где многое делалось для народа, но ничто — через народ».*)

Но англичане сделали больше, чем снабжение Индии хорошей полицией, почтой, телеграфом и железнодорожной сетью (в 36 735 м.**), равной той, которой обладала до войны европейская Россия). Установив на огромном пространстве Индии единообразную власть и политическую организацию, англичане положили основу созданию индийской нации.

В интересной и красочной статье «Брожение в Индии», помещенной в V книге «Современных Записок», Дионео отрицает существование индийской нации. «Национальное движение в Индии, — говорит он, — ограничивается стремлением некоторых каст возвратиться к тем отдаленным временам, когда вся власть находилась в их руках». Перед лицом новейших фактов едва ли, однако, представляется возможным согласиться в данном случае с почтенным автором. Приводимые им данные о расовых, религиозных, кастовых и иных перегородках, разделяющих между собой население Индии, сами по себе неоспоримы. Но за всем тем Дионео не прав, когда говорит, что «Индийского национально-



_________________________

*) Bruce. «The Roman Empire and the British Empire in India».

**) «Transportation» by Sir Robert W. Gillan. (Times. Indian Number. Nov. 1921).



Стр. 220



го движения не было и нет, ибо нет ни нации, ни Индии как одной страны». Индийское национальное сознание, разумеется, еще не достигло высокой степени развития и не вылилось в те организованные формы, которые мы видим, например, во Франции, Германии или Японии. Но оно зародилось, оно растет, и влияние его дает себя чувствовать все больше и больше с каждым днем во всех вопросах не только внутренней индийской, но и мировой политики.

Значение разнородности в составе населения, его языке и религии не следует уменьшать, но не следует и преувеличивать. Антиномия между индуизмом (насчитывающим 217 милл. сторонников) и магометанством (67 милл.) представляется, конечно, огромным препятствием к внутреннему объединению страны, но это препятствие — безусловно преодолимо. Среди низших слоев населения грань между индусами и магометанами вовсе не всегда ясна. Среди индусов низших классов имеются многие, сочетающие индуизм с культом магометанских святых и паломничеством к магометанским мечетям. Есть племена, которые почитают в равной степени индусское и магометанское духовенство. Могущественная секта сикхов насчитывает в своих рядах до 3 милл. приверженцев теистического учения, не признающего идолопоклонства и возникшего под влиянием ислама на индуизм. События последних лет, о которых мы будем говорить ниже, наглядно показывают, что вожди индуизма и индийского магометанства уже научились объединяться, когда нужно, для отстаивания общих национальных идеалов.

Вопрос о языке, несмотря на наличность 150—200 туземных наречий, также получил временно удовлетворительное разрешение вследствие повсеместного распространения английского наречия. Бывший вице-король Индии лорд Чельмсфорд имел полное основание заявить на совещании в Сильме в августе 1917 года, что «...английский язык становится или, пожалуй, даже стал lingua franca во всей Индии». В этом же смысле высказывался еще в 1915 г. в Имперском совете Индии туземный общественный деятель Газнаши. «Английский язык, — сказал он, — является связующим звеном между всеми слоями образованной Индии»... Таково настоящее положение. Что же касается будущего, то многими пропагандируется введение туземного наречия урду или хинди для общего пользования. Хотя эти планы и весьма далеки от осуществления, но все же необходимо иметь ввиду, что 74% населения (233 милл.) говорит на индоарийских, родственных между собою наречиях, и лишь на юге страны среди компактной массы насе-



Стр. 221



ления в 63 милл. распространен дравидийский язык с совершенно иными корнями.

Кастовый дух, несомненно, в значительной степени находится в противоречии с идеей национальности и, в частности, с принципами демократии, основанной на свободе, равенстве и братстве. «Подобно тому как в Греции идея национальности не возвысилась далее ступени города-государства, в Индии понятие гражданства остановилось на ступени касты», — говорит Джилькрист, подвергший вопрос об индийской национальности детальному обследованию.*) Но он тут же добавляет, что и кастовую систему, несомненно, можно приспособить в известной степени к национальной идее. В наши дни, несмотря на старые предписания религии, члены всех каст свободно сталкиваются не только в вагонах железных дорог или трамваев, но и в учебных заведениях и фабричных мастерских. В брачном вопросе кастовые принципы царят с абсолютной силой, но в других отношениях браманы, наследственные хранители индийской веры, обнаружили большую приспособляемость. Так, напр., по индусскому учению, поездка за границу влечет за собой исключение из касты — но, вернувшись из чужих краев, индус может быть уверен, что его примут обратно в его касту без всяких затруднений. Важнее всего то, что современное правительство Индии стоит вне каст, и привлечение населения к деятельности органов самоуправления осуществляется на тех же внекастовых началах. Сейчас еще преждевременно судить о тех формах, в которые выльется соотношение кастовой системы с западными принципами государственности, но трудно сомневаться в том, что какая-то форма будет изыскана. Величайший мыслитель и поэт современной Индии Рабиндранат Тагор считает преобразование кастовой системы основной задачей для своего отечества. «Мы не можем, — говорит он, — построить чудо политической свободы на песке социального рабства. Перед Индией стоит проблема, поставленная с самого начала ее истории, — проблема расовая, ибо различность рас привела к созданию касты. Наша история, — продолжает Тагор, — история постоянного социального приспособления. Наша историческая миссия может быть уподоблена роли хозяйки, которая должна надлежащим образом принять многочисленных гостей, отличающихся друг от друга по своим привычкам и потребностям».**)



_________________________________

*) Gilchrist. «Indian Nationality». 1920.

**) Nationalism.



Стр. 222



Не будем, однако, вдаваться в детали. Антагонизмы рас, языка, религии и касты отодвинуты на задний план фактом подчинения всех индусов единому правительству и единой правовой системе, существованием сети местных и центральных общественных и правительственных учреждений, общих для всех, наконец, всей современной эволюцией жизни с ее железными дорогами, телефонами и индустриализацией производства. Но если бы еще требовалось особое доказательство существования индийской национальности, то оно дается нам пробуждением в Индии крупного политического движения, охватившего широкие слои населения и выдвинувшего ясные и положительные национальные лозунги.

Для любителей хронологии может быть даже точно указана дата зарождения организованного индийского национального движения, — это 1885 год, когда впервые 72 интеллигентных индуса собрались на Национальный конгресс. С этого времени Конгресс стал собираться ежегодно и явился средоточием всех вожделений в сфере индийского самоопределения. Вице-король лорд Деферин был, конечно, совершенно прав, когда заявлял в 1888 г., что конгресс представляет собой лишь микроскопическое меньшинство населения. Делегаты были преимущественно люди, получившие воспитание в английских школах: учителя, адвокаты, мелкие журналисты, лишенные связи с многомиллионной массой населения.

Но зерно, брошенное патриотами-индусами, стало понемногу давать свои всходы. Распространение западноевропейского образования, численный рост «интеллигентного пролетариата», пример быстро эмансипирующейся Японии и в особенности — отклики русского революционного движения 1905 г. — все это вместе взятое привело к тому, что к началу настоящего столетия национальное движение стало уже внушать серьезные заботы английской администрации.

Левое крыло партии националистов понемногу приобретает революционный характер. Организуются подпольные сообщества, террор делается одним из способов борьбы. Покушения на представителей власти, вооруженные нападения с целью «экспроприации» чередуются одни за другими. В 1912 г. революционеры бросают бомбу в популярного и гуманного вице-короля лорда Гардинжа и причиняют ему тяжкие ранения. В среде Национального конгресса происходит серьезный раскол, в результате коего левое крыло покидает (в 1906 г.) Конгресс, обрекая его тем самым на временную политическую смерть.



Стр. 223



Война между Италией и Турцией и последующая Балканская война вызывают среди мусульман симпатию к Турции и охлаждение к английской власти, и настроение это умело эксплуатируется панисламистскими агитаторами.

Около этого времени магометанское население, ранее всецело преданное Англии и недоверчиво относившееся к индусам, впервые выходит из своей пассивной роли на политическое поприще и организует самостоятельную «мусульманскую» Лигу.

Встревоженное всеми этими явлениями, Британское правительство попыталось остановить движение частичными реформами. В прокламации короля Эдуарда, изданной 2-го ноября 1908 г., индусам было впервые обещано «осторожное распространение принципа представительных учреждений». По инициативе вице-короля лорда Минто и статс-секретаря лорда Морлея английским парламентом был принят билль о преобразовании законодательных советов; большинство членов этих советов отныне должно было избираться населением. Одновременно был открыт доступ индусам на некоторые высшие административные должности (как-то: членов исполнительного совета, вице-короля и статс-секретаря). Но все же основной взгляд руководящих английских слоев на возможность индийского самоуправления продолжал оставаться определенно отрицательным. В 1909 г. упомянутый нами Морлей, один из просвещеннейших английских политических деятелей, определенно заявлял, что установление в Индии учреждений, приближающихся к типу парламентских, — вещь немыслимая и невозможная. В этом же духе либеральный статс-секретарь по делам Индии лорд Крю говорил в июне 1912 г. в английском парламенте: «Я не предвижу возможности предоставления Индии самоуправления, подобного тому, которым пользуются некоторые наши колонии, как-то Канада. Мы не можем освободить от контроля нашего парламента чуждую нам расу — это было бы слишком рискованным опытом». В другой речи он утверждал, что предоставление индийской империи полного самоуправления по аналогии с Австралией или Новой Зеландией есть вещь, о которой наяву не следует даже мечтать.

Кто знает, быть может, если бы не произошла историческая катастрофа 1914 г., благородный лорд оказался бы правым, и вопросы, связанные с освобождением Индии, были бы отнесены и в наши дни к категории «бессмысленных мечтаний».



Стр. 224



Но великая война 1914—1918 гг. имела огромное, совершенно исключительное влияние на дальнейшую судьбу Индии, и в частности — англо-индийских отношений. Индия была задета войной гораздо более непосредственно, чем это могло казаться неосведомленному читателю. В течение 1914—18 годов Индия дала Британской империи по добровольному набору 1,3 милл. солдат, в том числе 800 000 комбатантов. Тягости Месопотамской кампании легли почти целиком на Индийские войска, и первоначальные неудачи этой кампании (взятие Кут-Эль-Амары), равно как и последующие раскрытия крупных злоупотреблений и дезорганизации, сыграли впоследствии весьма роковую для англичан роль в деле пробуждения оппозиционного чувства среди населения Индии.

Вследствие затрудненности морских сообщений все снабжение англо-индийских армий на отрогах Гималаев, в Месопотамии, а также и в Египте легло целиком на самое Индию.

В конечном итоге это обстоятельство оказалось для Индии крайне полезным, ибо явилось толчком к невиданному развитию туземной промышленности. Но на первых порах выполнение сложной и ответственной программы возложило на Индию очень большие тягости. Индии пришлось выслать за пределы страны 200 паровозов, 6 000 вагонов, около 1 500 пароходов и судов разных типов для речной флотилии Тигра и Евфрата. Ценность военного снаряжения, высланного Индией на различные фронты до сентября 1918 г. определялась в 80 милл. ф. ст.

Для облегчения финансовых тягостей метрополии Индия поднесла ей в качестве добровольного дара 100 милл. ф. ст., увеличив на соответствующую сумму размер своего государственного долга. По мере развития военных действий Индия стала испытывать недостаток в подвозе целого ряда нужных ей продуктов. Расстройство железнодорожного транспорта еще более усугубляло это положение внутри страны. Цены на соль, мануфактуру, керосин стали подниматься быстрыми скачками. В 1918 г. страну постиг неурожай. В довершение всего перед страной встала угроза серьезного денежного кризиса вследствие недостатка серебряного металла, которым исключительно пользовалось население.

Все это вместе взятое — набор миллионной армии, сокращение в торговле, расстройство в транспорте, повышение цен, недостаток денежных знаков — привело к тому, что к концу 1917 г. последствия войны стали ощущаться даже в самых отдаленных углах страны, которая сама по себе была столь отдалена от театра военных действий. А тут, как



Стр. 225



раз в начале 1918 г., от Индии потребовались новые усилия. Премьер-министр Англии Ллойд Джордж телеграфировал 2 апреля 1918 года вице-королю о необходимости удвоить жертвы индийского правительства и народа, чтобы предупредить вражескую угрозу, все ближе продвигающуюся к востоку...

Но жертвы, приносимые нацией, создавали для нее какие-то новые права. Многократные заявления благодарности со стороны государственных деятелей Британской империи определенно это подчеркивали и подтверждали. В Индии, как повсюду, народ стал просыпаться под толчком великих исторических переживаний. Агитация националистов стала находить несравненно более широкий отклик в народных массах. Недовольство существующим строем находило пищу в отмеченных нами выше экономических затруднениях. Турецко-немецкая агитация тоже делала свое дело.

В 1916 г. произошли события, которые останутся навсегда памятными в истории Индии. Левое крыло националистов вновь объединилось с умеренной партией, собравшись совместно на конгрессе, и в то же время произошло соглашение об общей программе между индусским конгрессом и «мусульманской» лигой. Впервые за все время британского владычества представители общественного мнения Индии сплотились воедино, выставив решительный и определенный лозунг самоопределения, или «гомруля».

Вместо распыленной, бесформенной народной массы, вместо грызущихся между собой в непрерывных распрях партий и религиозных общин перед английской властью впервые вставала страна, объединенная единой мыслью, единым порывом, и это совпадало с одним из наиболее критических моментов мировой войны — с крушением восточного фронта и великим революционным кризисом России.

Но правители Великобритании оказались на высоте выпавшей на их долю исторической задачи. Поразительная гибкость всего аппарата Британской империи дала им возможность безболезненно совершить крутой поворот, благодаря которому всей дальнейшей истории Индии суждено пойти по совершенно новому пути.



2.



В августе 1917 года статс-секретарь по делам Индии Монтегю опубликовал декларацию, получившую впоследствии от умеренных индийских элементов восторженное наиме-



Стр. 226



нование «Великой хартии вольностей Индии». «Политика Его Величества, — заявляет Монтегю, — направлена к тому, чтобы усилить участие уроженцев Индии во всех отраслях администрации и содействовать развитие самоуправляющихся учреждений с целью постепенного осуществления ответственного строя правления в Индии в качестве составной части Британской империи. Правительство полагает необходимым предпринять как можно скорее существенные шаги в этом направлении и считает чрезвычайно важным, чтобы предварительно произошел свободный и неформальный обмен мнений по связанным с этим вопросам». Монтегю сообщал далее, что в этих видах он намерен посетить Индию и желает наметить в беседах с вице-королем, а также с представителями разных организаций и правительственных учреждений те мероприятия, которые представлялось бы возможным осуществить в первую очередь.

С этого момента англо-индийский правительственный аппарат пришел в движение. Мы не станем останавливаться в деталях на отдельных стадиях этого законодательного процесса. Отметим лишь вкратце, что результатом поездки Монтегю и его бесед с делегатами бесчисленных индийских организаций (многие из коих специально возникали по случаю его приезда) явился подробный отчет, известный под именем «Доклада Монтегю—Чельмсфорда». (Лорд Чельмсфорд с 1915 года по 1920 г. занимал пост вице-короля Индии»). Доклад заканчивается детально разработанной схемой конституционных реформ, легшей в основу особого билля «Об управлении Индией», который был рассмотрен и утвержден Парламентом в течение 1919 г. 24 декабря 1919 г. король Георг V, император Индии, торжественным манифестом провозгласил новую индийскую конституцию — «великое историческое мероприятие, знаменующее новую эру в истории Индии и человеческого прогресса».

В чем же собственно заключается эта столь торжественно провозглашенная конституционная реформа?

Основные принципы, легшие в ее основу, формулированы еще в «Докладе Монтегю—Чельмсфорда» следующим образом:

«Цель реформы — постепенное осуществление ответственного управления. Ответственное управление основано на соблюдении двух условий: 1) члены исполнительной власти должны быть ответственны перед народом, а 2) народ осуществляет власть через своих выборных в представительном учреждении. Для достижения этих двух условий требуется: 1) чтобы имелась возможность создать ши-



Стр. 227



рокую избирательную систему, представляющую интересы всего населения и дающую возможность разумного выбора представителей; 2) чтобы, согласно конституционной практике, исполнительная власть не могла оставаться в должности, если она более не пользуется доверием большинства представительного собрания. В Индии эти условия не имеются налицо. Необходимо установить период политического воспитания и постепенно расширять объем возлагаемой на народ ответственности. Поэтому в ближайшее время необходимо предоставить ответственным представителям народа руководство некоторыми частями управления, сохранив остальные в ведении представителей английской власти. Вместе с тем необходимо немедленно установить широкую провинциальную автономию».

Исходя из этих соображений, Конституция прежде всего значительно видоизменяет в либеральном духе состав и компетенцию центральных законодательных учреждений Индии. Наряду с «Законодательным собранием» создается вторая палата, именуемая «Государственным советом». Большинство членов обеих палат избирается прямым народным голосованием. Избирательное право распространяется, по произведенным подсчетам, всего на 5 179 000 чел. мужского пола старше 20-летнего возраста при общем мужском населении этого возраста примерно в 60 000 000. Число избирателей таким образом на первых порах сравнительно невелико, но оно может быть расширено самими законодательными собраниями путем предоставления избирательных прав соответствующим категориям лиц женского пола. Не следует также упускать из виду, что и в самой Англии до 1881 года тот же процент населения (3%) пользовался избирательным правом, а с 1881 г. это право было распространено лишь на 8,9%. Общеиндийские законодательные собрания получают право утверждения бюджета; высшая административная власть сохраняет, однако, некоторые специальные права в отношении «резервированных» отраслей управления (например, армии). Председатель Законодательного собрания назначается на первое четырехлетие, а потом делается выборным.

Независимо от этого создается особая палата владетельных князей. Т. к. эти раджи и магараджи до настоящего времени сохранили фиктивную независимость, то права и обязанности этой палаты остаются неопределенными. Об этой палате вообще упоминается не в законе, а в манифесте. Она должна носить, по-видимому, чисто совещательный характер.



Стр. 228



Важнейшим ограничением прав центральных индийских законодательных учреждений является отсутствие принципа ответственности перед ними представителей административной власти, т. е. генерал-губернатора и его ближайших советников. Другими словами, Индии дарована конституция, но не дарован парламентский строй. Легко провести аналогию с положением, существовавшим в России с 1905 по 1917 г., тем более что и у нас некоторые статьи бюджета были «забронированы» против вмешательства представительных учреждений.

В отношении провинциальных учреждений конституционная реформа идет значительно дальше. Прежде всего круг ведения провинциальных администраций весьма существенно расширяется, затем в восьми главных провинциях создается местное правительство полупарламентского характера по принципу так наз. «диapxии».

Некоторые дела, так наз. «резервированные» (reserved), остаются в ведении губернатора и исполнительного совета из двух членов, из коих один обязательно индус. Все остальные дела (transferred subjects) переносятся в ведение министров, избираемых из состава законодательного собрания, ответственных перед ним и пользующихся доверием его большинства. В остальном министры пользуются тем же служебным положением, как и два назначенных члена исполнительного совета. Среди переданных конституционным министрам дел находятся вопросы, касающиеся местного самоуправления, образования, общественного здравия и гигиены, сельского хозяйства, промышленности, общественных работ и акциза. Губернатор пользуется, согласно конституционному обычаю, правом увольнять министров и распускать законодательное собрание. Но в случае новых выборов и образования нового кабинета взгляды такового уже являются обязательными для губернатора. Число членов законодательного собрания не одинаково в различных провинциях. Всюду, однако, 70% членов избирается населением преимущественно по территориальному принципу, по округам, но с некоторыми отступлениями, дающими возможность представительства отдельных общин (для обеспечения интересов тех или иных каст или религий, находящихся в меньшинстве). По аналогии с центральными законодательными учреждениями председатель собрания назначается на первое четырехлетие губернатором, а затем избирается членами. Бюджетные права провинциальных собраний идентичны с теми, которые предоставлены общеиндийскому.



Стр. 229



Охарактеризовав таким образом общие контуры индийской конституционной реформы 1919 г., мы должны прежде всего спросить себя в какой мере она соответствует тем отмеченным нами выше глубоким психологическим изменениям, которые за последние годы произошли в отношениях между Англией и народами Индии? Удовлетворяет ли она пожеланиям пробудившегося народного самосознания в Индии и способна ли она обеспечить в этой стране порядок и дальнейшее процветание?

На эти вопросы нам дают самые разнообразные ответы. Представители старого английского консерватизма категорически заявляют, что индийская конституционная реформа пошла по пути радикальных новшеств далеко за пределы допустимого и повлечет за собой политическую и социальную анархию.

Их усердно поддерживают представители индийской гражданской администрации, для которых новый закон безусловно являлся большим ударом. Член парламента, известный своим остроумием, сэр Джон Рис иронизировал на их счет в одной статье: «Пускай рушатся троны, пускай мир подвергается величайшим потрясениям, но положение чинов индийской гражданской службы должно оставаться неприкосновенным».

Гораздо серьезнее и опаснее критическое отношение, которое новый закон встретил со стороны крайних националистических элементов. Их точка зрения была изложена в совершенно недвусмысленной форме в меморандуме, представленном в парламентскую комиссию в начале августа 1919 г. представителем индийского национального конгресса. «Индийский национальный конгресс», — гласит этот чрезвычайно любопытный документ, — «отнюдь не может согласиться с тем, что народы Индии еще не созрели для полного ответственного управления. Принцип самоопределения признан как английским, так и союзными правительствами в качестве основного положения, долженствующего быть примененным ко всем цивилизованным народам. Отказывать в применении