Гефдинг В. Трехлетние итоги (Очерки советского хозяйства) [статья] // Современные записки. 1921. Кн. III. С. 191–202.

 


Стр. 191

TPEXЛЕТНИE ИТОГИ.

(Очерки coветcкогo хозяйства)

Что представляет собою хозяйство советской «рабоче-крестьянской» республики к концу третьего года ее существования? Каковы итоги «хозяйственного строительства» советской власти за это время? Каким «духом» проникнут и движется хозяйственный организм республики?

Об этом мы знаем и очень много, и очень мало. Мы знаем бесчисленные декреты, регулирующие социалистическое хозяйство, мы знаем цифры производства — той статистики, до которой так охочи советские «хозяйственники». Нам известно, что производство в большинстве отраслей промышленности выражается в малых процентах довоенной производительности. Мы знаем, наконец, что за последнее время эта статистика показывает некоторое улучшение, например, в деле ремонта транспорта.

Но насколько эти успехи реальны? И, главное, — какими средствами они достигнуты?

Укрепляется и организуется социалистическое «планомерное» хозяйство — отвечают одни, в том числе большевики (впрочем, не все и не всегда, как увидим дальше). Советское хозяйство «эволюционирует», «обуржуазивается» — отвечают другие. Все тот же хаос, безалаберщина, невежество и взяточничество, что было в 1917-1918 гг. — говорят третьи.

Где же истина? Ответить на этот вопрос не так легко, прежде всего, ввиду недостатка объективных данных для такого ответа. Официальная советская печать, с одной стороны, и более или менее субъективные показания немногочисленных беженцев последнего времени — таковы материалы, которыми мы располагаем (о показаниях почетных иностранных «туристов» в этой области говорить совсем не приходится).

Стр. 192

И все-таки, мы думаем, что ответ дать можно, и что всего легче и «объективнее» его можно дать — предоставив слово самим руководителям советского хозяйства. Наша трудная задача облегчается существованием того, что в доброе старое время носило название «междуведомственных трений», а теперь, соответственно стилю эпохи, именуется «междуведомственной дракой». Советские газеты полны жалоб на эту непрекращающуюся «драку» («Экономическая Жизнь»: № 246, № 251 и т. д.). А когда эта драка переносится на столбцы печати, хотя бы и официальной, то в процессе ее выбалтывается много семейных тайн.

Итак, предоставим слово советским экономистам.

I.

В чем заключается сущность большевистской и вообще социалистической идеологии в области производства?

1) Единое планомерно регулируемое производство в интересах общества (или всех трудящихся),

2) построенное на активном участии пролетариата («рабочих и крестьян») в управлении производством.

Итак, прежде всего — планомерность, план, программа, рационализация всего хозяйства, централизованное управление всем производственным аппаратом страны.

Чтобы регулировать все хозяйство, всю промышленность или отдельную отрасль ее, нужно знать материальные и личные ресурсы производства, нужно их учесть.

Учет! Те из нас, кто имел случай лично наблюдать начало водворения коммунистического строя в 1917—1918 гг., хорошо помнят, с каким увлечением советские хозяйственные органы принялись «учитывать» все запасы товаров и материалов, оборудование, рабочих, техников. Увлечение статистикой, часто довольно оригинально и упрощенно понимаемой, было всеобщим.

Прошло три года. Казалось бы, срок вполне достаточный для того, чтобы учесть все материалы, товары и проч., перешедшие к советской власти от презренного буржуазного строя, тем более что объектов учета стало во много раз меньше.

Оказывается, однако, что учет «материальных ресурсов советской республики» все еще остается в порядке дня советских хозяйственных органов. И виною тому уже не злонамеренные буржуи, а «главки» и «центры» (как называют-

Стр. 193

ся в Советской России главные и центральные управления национализованных отраслей промышленности).

«Если раньше существовала т. наз. коммерческая тайна, то теперь смело можно сказать, что существует тайна главков и центров, известная только им одним. Чтобы не быть голословным, укажу как на пример на Продрасмет (орган распределения металлов), который до сих пор не учел металлического фонда республики, а предпринятые им частичные работы в этом направлении привели к полному провалу и совершенно не достигли той цели, которая была им поставлена» (С. Уралов. «Нужны ли чрезучеты». ЭЖ, 246).

В виду такого положения петроградский совдеп решил действовать самостоятельно и образовал «чрезучет», или чрезвычайную комиссию по учету народно-хозяйственного имущества. Результаты работ комиссии оказались потрясающими. По обследовании нескольких тысяч предприятий и складов ею было составлено 1.185.000 предметно-приходных карточек. Это в голодном бестоварном Петрограде с бездействующими фабриками?! Сколько же для этой почтенной работы понадобилось людей? В октябре-месяце 1920 г. (т. е. когда эта работа, начатая в мае, была почти закончена) — 3.637 человек, в том числе 33 руководителя, 108 инспекторов, 922 уполномоченных, 840 канцеляристов и т.д. (ЭЖ, № 246).

Этот миллион с лишком предметно-приходных карточек и прочие колоссальные результаты работ «чрезучета» приводят советского публициста в такой восторг, что он рекомендует... «образовать комиссию для обследования работ питерского чрезучета»...

Таково положение дела с учетом «материальных средств» республики.

Допустим, что буржуи-саботажники и спекулянты все еще прячут по разным задворкам «народно хозяйственные богатства» от бдительного ока республики (чем, впрочем, занимаются и советские главки). Но как обстоит дело со статистикой в другой области учета «главного богатства советской республики», как любят выражаться большевистские публицисты, — рабочей силы. Мы не говорим о «трудодезертирах», массами скрывающихся по деревням, — учесть их, конечно, не легко. Но paбoчиe, исполняющие свой «революционный долг» на службе Р.С.Ф.С.Р.? Оказывается, что «даже общее число железнодорожников учитывалось с такой точностью, что мобилизационное управление давало цифру 900.000, в то время как Продпуть (ж.-д. продов. орган) насчитывал их ровно вдвое

Стр. 194

более» (С. Струмилин. «Восстановление транспорта и статистика». ЭЖ, № 238).

За объяснением этого явления ходить, конечно, недалеко, и автор цитируемой статьи дает его сам: «Мы понимаем, что охотников получать паек всегда будет больше, чем желающих мобилизоваться, но едва ли терпима статистика, которая столь зависит от таких субъективных обстоятельств».

При таком состоянии учета и статистики составить план или производственную программу, хотя бы только для отдельного производства, — задача для «главка» нелегкая. Между тем такие программы на полгода вперед — в виде таблиц в несколько десятков граф — усердно составляются и публикуются, затем каждый месяц сообщаются сведения об исполнении программы, и т. д.

Такова теория. Как обстоит дело на практике? По свидетельству Сосновского, одного из наиболее интересных обличителей «маленьких недостатков механизма», отдел металлов Высшего Совета Нар. Х-ва составил программу для крупнейших металлургических заводов юга на 2-ю половину 1920 г. и в июне разослал ее по заводам. Тов. Сосновский ревизовал эти заводы в октябре, причем «оказалось, что ни один завод не пожелал считаться с программой В. С. Н. X.». Мало того, непосредственно заведующий этими заводами орган — Цепти (читай: центральное правление тяжелой индустрии. В. Г.) — «принял участие в срыве программы». В Луганске главный инженер сообщил «ревизору», что Гартманский завод получил за 3 месяца 4 разных программы от 4-х разных органов, причем «каждая программа отменяла предыдущие... в конце концов, все заводы работали не по программе В. С. Н. X., а как Бог на душу положит» («Правда», № 252).

Итак, с планомерностью производства дело в «рабоче-крестьянской» республике обстояло довольно печально. Может быть, это все еще происходило от неопытности привлеченных к руководству производством «рабочих масс».

Оказывается — как раз наоборот. Недостатки и злоупотребления, замечающиеся в советских хозяйственных учреждениях, являются результатом «непривлечения рабочего класса к управлению». Так утверждают, по крайней мере, руководители советского профессионального движения. Все недочеты — докладывал т. Рудзутак 5-й конференции проф. союзов 5 ноября 1920 г. (ЭЖ, № 249) — «не прекратятся и все меры надзора, следственных комиссий и разных мобилизаций будут бесцельны,

Стр. 195

пока к делу исправления всех организационных и технических недочетов не будет привлечен рабочий класс в целом».

Но советские «хозяйственники» (так на совдепском жаргоне называются деятели и сотрудники экономич. органов — главков и т. п.) возвращают «профессионалистам» их упрек в оторванности от рабочих масс: «Упреки в отрыве В. С. Н. X. от рабочих масс странно звучат в устах профессионалистов постольку, поскольку они забывают упрекнуть в том же самих себя»... Им следует «побольше подумать и, главное, поработать над самоусовершенствованием, над усилением собственной связи с рабочими массами. Ибо не следует забывать, что ряд союзов настолько обессилился, что фактически варится в собственном соку, не проявляя никакой активности по вовлечению рабочей массы не только в производственной процесс, но и в свои ряды» (А. Кактынь в ЭЖ, № 251).

Это говорится в «семейном кругу». А юбилейные статьи по случаю 3-й годовщины советской республики полны восторгов по поводу того, что число объединенных в профессиональные союзы пролетариев достигло в России 5 миллионов (sic!).

Но вот создается рабоче-крестьянская инспекция. Главная задача ее заключается в борьбе с «двумя преступными близнецами: законнейшей волокитой и беззаконнейшим самоуправством» (Л. Троцкий. «Путь к единому хозяйственному плану». ЭЖ, № 252). Ибо, по авторитетному свидетельству того же Троцкого: «если тщательно изучить работу любого советского учреждения, которому приходится иметь дело с весомыми величинами, с материей, с вещами и людьми, то придется придти к выводу, что работа его развертывается на довольно узком пространстве между преступной волокитой и самоуправством» (там же).

Приблизив рабочие и крестьянские массы к бюрократическому аппарату управления, предполагалось установить — при посредстве новой «инспекции» — действительный пролетарский контроль над этим аппаратом.

Результат? Обычный: создание еще одной инстанции, еще одного органа.

«Воспитательная задача инспекции — вовлечение трудовых масс в дело проверки работы ведомств и учреждений — остается пока еще совершенно неразрешенной» — свидетельствует Троцкий.

А некий тов. Лутовинов заглядывает еще дальше за кулисы советского государства и след. обр. характеризует

Стр. 196

деятельность рабоче-крестьянской инспекции в своем докладе 5-й конференции проф. союзов: «Несмотря на то, что у нас сейчас существует не государственный контроль, а рабоче-крестьянская инспекция, до сих пор эта инспекция остается рабоче-крестьянской только по названию, так как представители рабочих организаций тонут в общей массе старых чиновников гос. контроля» (ЭЖ, № 251).

Итак, если не во внешней структуре, то в фактической деятельности советских хозяйственных учреждений мы видим пока очень мало следов коммунистического строительства. С «планомерностью», «единым хозяйственным планом» дело обстоит очень плохо, с участием «рабочих масс» в управлении и контроле — еще хуже.

«Хозяйственного плана нет. Общности работ, общности задач нет. Междуведомственная война без всякой «передышки» продолжается в полном разгаре» — так резюмирует положение в конце ноября один из советских публицистов («Правда», № 262).

II.

Что же представляет собою, в таком случае, советская хозяйственная система?

«Главкократический централизм», отвечает Троцкий (ЭЖ, № 253). Определение совершенно правильное — подчинение отдельных производств центральным бюрократическим органам — главкам и центрам.

О «бюрократизации» советского хозяйства, о невероятном разбухании советских учреждений писалось и говорилось много и в Советской России, и за границей. Но только теперь советские газеты приводят поистине поразительную статистическую иллюстрацию этого явления (В. Мотылев. Очередная проблема государственного строительства. ЭЖ, № 277).

Оказывается, что «по данным статистического отдела народного комиссариата труда, в России на 3.135.000 рабочих имеется 2.000.000 служащих, т. е. служащие составляют 63 % по отношению к числу рабочих. При этом из двухмиллионной массы в учреждениях занято 1 1/2 миллиона служащих. Очевидно, что подобное соотношение количества рабочих и служащих, при сокращенном базисе производства, является в хозяйственном отношении грозным и вопиющим фактом».

Таково статистическое выражение советского бюрократизма. А «Правда» (№ 242) дает бесстрастный «социологи-

Стр. 197

ческий» анализ этого явления. По существу это явление не ново, но на страницах советского органа оно приобретает своеобразную прелесть: «В Москве около 1/2 милл. жителей, из них рабочих около 200.000 без семей. Остальные, однако, должны все же жить, а следовательно, и питаться. Как это сделать? Ясно, что только одним путем: путем превращения этих слоев в советских служащих... Отсюда создание ненужных «штатов». Отсюда тысячи инстанций, мертвых учреждений, ничего не делающих (и не могущих ничего делать за неимением дел!) чиновников».

Как бороться с этой гипертрофией бюрократизма? Методы лечения предлагаются разные. Один из генералов-«хозяйственников» Ю. Ларин (Лурье) предлагает прибегнуть к хирургической операции и начать с отправки 25 % всех советских бюрократов на физические работы.

Другие стараются взглянуть более «в корень» вещей. Нападки на «бюрократизм» основаны на недоразумении, говорят они. Плохо не то, что у нас — бюрократия, а плохо то, что бюрократия у нас плохая. «Задача создания и воспитания хорошо действующего бюрократического аппарата, — говорит Троцкий (ЭЖ, № 251) — остается еще не разрешенной. Нередко раздающийся упрек в том, что советские учреждения «заразились» у старых бюрократов их пороками (формализмом, волокитой и пр.), совершенно не задевает существа дела». Пока что «мы страдаем, не столько от того, что усвоили дурные стороны бюрократии, сколько от того, что еще не усвоили ее хороших сторон». (Это положение Троцкий на все лады повторяет и в своих речах, см. «Правда», № 274, ЭЖ, № 272 и пр.)

И, парафразируя классическое изречение, Троцкий мог бы сказать теперь: «Мы страдаем не от бюрократизма, а от недостаточного развития бюрократизма»!

Чтобы покончить с вопросом о бюрократизме и главках», мы ничего не можем сделать лучшего, как охарактеризовать всю эту систему крылатым словом одного из творцов и руководителей В. С. Н. Х-ва — уже цитированного нами Ю. Ларина: «всероссийское чеквалапство» (ЭЖ, № 252, статья «59-головая гидра»).

«Чеквалап — это одна из голов междуведомственной гидры, о которой говорит Ларин. Это – всероссийская чрезвычайная комиссия по валенкам и лаптям». По словам Ларина, «честь открытия на рубеже 4-го советского года этой дремучей чащи междуведомственных экономических регулирующих органов принадлежит не пролагающему но-

Стр. 198

вые пути пылкому исследователю диких лесов центральной Африки, а Совету Народных Комиссаров». Совнарком обратил внимание на появившиеся в советской печати статьи с указанием, что никакого В. С. Н. X. и вообще никакого органа для выработки и проведения единого хозяйственного плана советской республики не существует. Созвано было, по доброму старому обычаю, предварительное междуведомственное совещание, которое установило, что действительно никакого единого плана нет, никто его не составляет, а вместо этого есть 59 главков и центров — «59-головая гидра».

Не могу удержаться от того, чтобы не привести еще один последний штрих этой картины, написанной такими сочными красками. Ларин говорит о безвестном «герое труда», представителе «Цука», который, согласно его докладу, для выяснения вопроса о снабжении железных дорог топливом, за один месяц посетил 62 заседания разных междуведомственных комиссий!

Как от этого веет добрым старым временем. Но как далеко ушли вперед достойные ученики! Поистине — le mort saisit le vif!

Итак: «всероссийский чеквалап» и «59-головая гидра» главков и центров (Ю. Ларин), «главкократический централизм» и «законнейшая волокита и беззаконнейшее самоуправство» (Л. Троцкий), «рабоче-крестьянская» инспекция, состоящая из старых чиновников государственного контроля, и т. д., и т. д. — вот как характеризуют сами руководители советского хозяйства результаты трехлетней организационной работы по созданию коммунистического хозяйства рабоче-крестьянской республики.

III.

Таков внешний официальный фасад коммунистического здания Р. С. Ф. С. Р., такова его организационная структура. Но, если советские генералы от хозяйства не сгущают красок — а в этом едва ли можно их обвинить, — то как объяснить, что эта невиданная бюрократическая двухмиллионная махина, эта 59-головая гидра не только существует и держится полных три года, но что за этим фасадом бьется еще, хоть и слабо, пульс хозяйственной жизни, а в некоторых отраслях хозяйства замечается даже некоторый прогресс: так несомненен факт некоторого увеличения хлебных и лесных заготовок по сравнению с прежними

Стр. 199

годами, достигнуто кое-что в отношении повышения производства «ударных заводов» по ремонту транспорта и т. д.

Правда, многие из успехов, которыми так гордятся большевики, являются успехами «статистическими» и требуют с места существенных оговорок.

Так, например, по советской статистике, усиливается ремонт паровозов и сокращается, правда очень слабо, процент больных паровозов. Но оказывается, как свидетельствует советская печать, что «наряду с успешным ремонтом происходит еще более успешное разрушение. В печати уже указывалось, что паровозы во время ремонта часто лишаются медных частей, расхищаемых в мастерских, так что после ремонта они иногда остаются в худшем состоянии, чем были до ремонта. Уход за паровозами также ухудшается и процент заболеваемости увеличивается» («Известия», № 266).

Другой пример. Продовольственная статистика показывает значительное увеличение заготовок картофеля. Но так как советские органы перевозили этот картофель на дальние расстояния в ноябре, в мороз, и не умели хранить его, то весь картофель погиб. «Мороженый картофель — прямо бич населения. Многие предпочитают вовсе голодать и отказываются от получения его» («Известия» ВЦИК, № 264). «Москва завалена замороженной картошкой и испорченной капустой. На рынках, в любой овощной лавке, продается, несомненно, здоровый, крупный картофель, великолепная белая капуста. Только у наших продорганов заготовленные продукты сгнили» («Известия», № 266).

Но и после всех этих оговорок остается ряд успехов, которые являются не только «статистическими». Какими средствами они достигнуты?

Во-первых — постепенным усовершенствованием аппарата власти, аппарата принуждения, особенно на местах, и беспощадным его применением (хлебные заготовки по принудительной разверстке, мобилизации квалифицированных рабочих).

Во-вторых — применением испытанного старого способа заготовки — подрядного (лесозаготовительные работы) — и другими приемами весьма коммерческого свойства, широко применяемыми в некоторых «главках».

Сейчас нас интересует только вторая группа средств — приемы хозяйственные, а не полицейские.

Великолепное описание капиталистического «духа», царящего в главках, дает М. Рыкунов («Единый орган снабжения промышленности». ЭЖ, № 278): «Наши главки

Стр. 200

превратились в самые настоящие тресты, ведущие отчаянную борьбу за сырье и материалы и конкурирующие в оплате не только технического персонала, но и рабочих при активной поддержке со стороны производственных союзов... При этой системе лучшим главком считается тот, который имеет хорошо организованный отдел снабжения с ловкой агентурой и свой транспорт, да хорошие связи. От ловкости агента, умеющего разыскать предметы снабжения там, где их не видит тот орган, который ведает ими, зависит успех выполнения производственной программы, как прежде хороший барыш фабриканта обеспечивался ловкостью дельного приказчика. И, конечно, любой главк, знающий, как дорого достаются ему предметы снабжения, никогда по своей инициативе не уступит их другому, хотя бы он был обеспечен ими на несколько лет. У отделов снабжения главков вполне усваивается старая капиталистическая психология и вырабатывается тип агента, который в поисках предметов снабжения берет часто даже ненужное для главка: авось пригодится, рассуждает агент, и гонит материалы на склады своего главка»...

Но, кроме того, за коммунистическо-бюрократическим фасадом укрываются остатки частно-капиталистического предпринимательства. Формально для него, казалось бы, не должно быть больше места, особенно после завершения национализации промышленности и торговли изданием декрета 4 декабря 1920 г., которым окончательно национализованы все предприятия с числом рабочих свыше 5. Есть, однако, одна область, в которой приспособившиеся к советскому строю элементы старой и новой буржуазии «окопались» и существуют легально. Это — столь широкая в «коммунистическом» хозяйстве область «казенных подрядов и поставок».

«Частное подрядничество до сих пор широко применяется в практике многих наших учреждений», говорит Г. Бергман («К вопросу о концессиях». «Известия», 2 декабря 1920 г.). «Институт частных подрядчиков, получивший в лесозаготовительном деле довольно основательное положение, приближающееся к правам гражданства, почти повсюду вытеснил хозяйственный способ работ» («Известия», № 250, 7/XI/20).

Число этих показаний можно было бы значительно увеличить. Но и сказанного достаточно. Частный подрядчик, или как он теперь предпочитает именовать себя — «заготовитель», представляет собою важное звено в советской экономике. И значительные успехи, достигнутые в деле

Стр. 201

дровяных заготовок за последнюю кампанию, объясняются почти исключительно тем, что «подрядный способ» заготовки вытеснил «хозяйственный».

Еще одна и последняя цитата. Трудно опять-таки лучше охарактеризовать эти капиталистически-спекулятивные задворки коммунистической республики, как предоставив слово самим большевикам, на сей раз «ревизору» Крыленко, представившему в июне 1920 г. доклад ВЦИК в качестве председателя комиссии для «объективного исследования форм спекуляции и ее причин». Цитируем по отчету «Известий» (19 июня 1920 г.): «Спекулятивный рынок является в настоящее время вторым источником снабжения республики... Источником оптовой спекуляции и оптовыми потребителями товаров являются наши советские учреждения». Вследствие полного отсутствия точного учета поступлений и распределения, на складах главков «всюду одна и та же картина: продукты стихийно уходят из складов и попадают через посредников-спекулянтов в советские же учреждения». «Худшие отбросы старого буржуазного класса — новая буржуазия организовала хитрый и сложный аппарат наступления спекулятивного капитала на советский строй и на этом спекулятивном фронте ведет довольно победоносную борьбу».

Итак, могут нас спросить, что же это все? «Грехопадение» или разложение коммунистического строя или эволюция в сторону буржуазного уклада? По нашему мнению — ни то, ни другое.

О «грехопадении» могут говорить только те, кто верил и верит еще в существование коммунистического или социалистического строя в нищей, истощенной, безграмотной России или хотя бы в возможность его. Мы к их числу во всяком случае не принадлежим. По тем же мотивам многие из отмеченных нами явлений не могут быть охарактеризованы как разложение советского строя. С большим основанием можно говорить о приспособлении к обстоятельствам и среде. Большевики с самого начала не обнаруживали недостатка приспособляемости.

С другой стороны, так же трудно говорить об эволюции в сторону буржуазного порядка. Хотя Крыленко и говорит о «наступлении спекулятивного капитала на советский строй», в действительности вкрапленные в советское хозяйство частнокапиталистические элементы слишком подчи-

Стр. 202

нены советской власти, слишком от нее зависят, ею прижаты, чтоб они могли думать о каком-нибудь наступлении и чтобы здесь возможна была какая-нибудь эволюция.

Но, если видеть в большевиках и советской власти не социалистов, хотя бы и «согрешивших», а то, что они есть на самом деле: военно-бюрократическую олигархию, которая держится у власти благодаря экономической отсталости и крайней истощенности страны посредством беспощадной эксплуатации покорной и равнодушной массы, возвращающейся к натуральному хозяйству, — для тех и советская бюрократия, и главки, и советские подрядчики представляют собою просто разные средства, применяемые ничем не брезгающей в выборе их олигархией.

В. Гефдинг.