Б. Шлецер. [Рец.:] Кн. Н.С. Трубецкой. Европа и человечество. София: Российско-болгарское книгоизд-во, [1920]. // Современные записки. 1921. Кн. IV. С. 376–381.

Стр. 376

Кн. Н.С. Трубецкой. ЕВРОПА И ЧЕЛОВЕЧЕСТВО. (Российско-Болгарское книгоиздательство. София.)

«Предлагая свои мысли вниманию читателя, пишет в предисловии своем кн. Трубецкой, я тем самым хотел бы поставить перед этими читателями проблему, которую каждый должен разрешить для себя лично».

В этом, действительно и только в этом, значение и ценность небольшой, нервно, с подъемом, с волнением написанной, волнующей и будящей книги Н. С. Трубецкого: смело он ставит знак вопроса там, где мы привыкли ставить спокойную, уверенную точку или восторженный восклицательный знак. Он не боится упреков в оригинальничании, парадоксальности: от них должны защитить его упорство, искренность его исканий. Такие беспокойные «вопрошатели» сейчас очень нужны, необходимы даже; они не дают нам успокоиться, не позволяют удовлетвориться мнимыми решениями разом восставших вокруг нас проблем. Более или менее ясно мы все ведь ощущаем, что с

Стр. 377

мировой войной и с революцией нечто, несомненно, изменилось: дело идет не только об изменении внешних условий жизни, но о своеобразном внутреннем процессе пробуждения или осознания, заставляющем нас вглядеться пристальнее и острее в самих себя, в созданный нами культурный мир, в выработанные нами формы общежития. В нас — потребность вновь проверить, рассмотреть с начала, с самых первых основ, все привычные, крепко усвоенные идеи, представления, которыми мы жили, на основании которых мы судили и оценивали. Лишь слепцы или лицемерствующие перед самими собою могут продолжать верить, что возможно после залечения ран войны и революции продолжение прошлого и жизнь на прежних путях развития, ориентировка по прежним идеалам, мышление и деятельность по прежним нормам. Невозможно такое возвращение на старый путь и по социальным, объективным и по психологическим, субъективным причинам. Та переоценка всех ценностей, о которой мечтал когда-то Ницше, ныне уже безусловно началась и совершается на наших глазах, во всех областях. Революция отрубила все питавшие нас корни, выбросила из привычных условий, и вот мы стали «беспочвенными», но расширился вместе с тем наш кругозор; мы освободились от всех условностей и получили возможность судить о настоящем, если и не sub specie aeternitatis, то все же хоть несколько поднявшись над данным. С кн. Н. С. Трубецким не соглашаешься, однако чувствуешь себя благодарным ему не за решение, предложенное им, не за путь, им указанный, но за импульс, данный им, за тот даже протест, который вызывают его идеи.

«Позиции, которые может занять каждый европеец по отношению к национальному вопросу, расположены между двумя крайними пределами: шовинизмом, с одной, и космополитизмом, с другой стороны. Всякий национализм есть как бы синтез элементов шовинизма и космополитизма; опыт приложения этих двух противоположностей». Но «стоит пристальнее всмотреться в шовинизм и космополитизм, чтобы заметить, что принципиального, коренного различия между ними нет, что это... две ступени... одного и того же явления». Действительно: «шовинист исходит из того априорного положения, что лучшим народом

Стр. 378

мира является именно его народ. Культура, созданная его народом, лучше, совершеннее всех остальных культур». В то же время «космополитизм отрицает различия между национальностями... Цивилизованное человечество должно быть едино и иметь единую культуру...». Оказывается, однако, что под «цивилизацией» европейские космополиты «разумеют ту культуру, которую в совместной работе выработали романские и германские народы Европы... Та культура, которая, по мнению космополитов, должна господствовать в мире, упразднив все прочие культуры, есть культура такой же определенной единицы, как и та единица, о господстве которой мечтает шовинист. Принципиальной разницы тут никакой нет. Космополит есть европейский шовинист и больше ничего. Он возводит в абсолютную ценность культуру отдельной группы (романо-германских народов) точно так же, как и шовинист. Что касается психологического основания космополитизма, то это — «разновидность... той особой психологии, которую лучше всего назвать эгоцентризмом. Может быть эгоцентризм индивидуальный, групповой, классовый, национальный. Человек считает себя, свой народ венцом вселенной, центром бытия; из других существ то, которое более на него похоже, — и лучше; та культура, которая близка его собственной, выше другой, чуждой ей. Отношение европейцев к так называемым «дикарям» основано на этой эгоцентрической психологии. Мы классифицируем различные культуры по одному признаку: по их близости к нашей, которая стоит на вершине лестницы, которая в наших глазах обладает общечеловеческим значением.

«Можно ли объективно доказать, спрашивает автор, что культура романо-германцев совершеннее всех прочих культур? Возможно ли полное приобщение народа к культуре, выработанной другим народом... без антропологического смешения обоих народов?.. Только при утвердительном ответе на эти вопросы всеобщая европеизация может быть признана необходимой и желательной». Ответы автора, однако, отрицательны. Наиболее подробно и тщательно он рассматривает первый, основной вопрос и приходит к заключению, что восстановить истинную картину эволюции культурных форм по пути прогресса мы не в состоянии; перед нами ряд различных культур: «дабы разобраться... ка-

Стр. 379

кой именно фазис эволюции представляет из себя каждая данная культура, мы должны знать определенно, где лежит начало и где конец прямой линии мирового прогресса... Но узнать начало и конец эволюции мы можем не раньше, чем восстановим общую картину эволюции; так. обр. получается заколдованный круг... Однако европейцы утверждают, что общую линию этой эволюции они восстановили». Но каким образом? «Европейцы просто приняли за венец эволюции человечества самих себя, свою культуру и, наивно убежденные в том, что они нашли один конец предполагаемой эволюционной цепи, быстро построили всю цепь». Здесь чудовищное petito principii: «принятая в европейской науке классификация народов и культур не может объективно доказать превосходства романо-германской цивилизации над культурами других народов». Рассматривая различные доказательства большого совершенства романо-германской цивилизации, автор приходит к заключению, что все они основаны на эгоцентрических предрассудках.

Отрицательный теоретический вывод, к которому приходит кн. Трубецкой, приводит его к постановке двух новых практических вопросов: «является ли всеобщая европеизация неизбежной?». «Как бороться с ее отрицательными последствиями?» На первый вопрос автор отвечает утвердительно: «неизбежность эта зависит не от милитаризма и капитализма, а от ненасытной алчности, заложенной в самой природе международных хищников — романо-германцев, — и от эгоцентризма, проникающего всю их пресловутую цивилизацию». Бороться, однако, можно: «надеяться на то, что романо-германцы сами исправят этот роковой недостаток своей культуры (т.е. эгоцентризм), конечно, невозможно. Но европеизированные не романо-германские народы при воспринимании европейской культуры вполне могут очищать ее от эгоцентризма... Смотря на романо-германскую культуру лишь как на одну из возможных культур, они возьмут из нее только те элементы, которые им понятны и удобны, и в дальнейшем будут свободно изменять эти элементы применительно к своим национальным вкусам и потребностям. Весь центр тяжести должен быть перенесен в область психологии интеллигенции европеизированных народов. Она (интеллигенция) долж-

Стр. 380

на понять вполне ясно, твердо и бесповоротно: что ее до сих пор обманывали (курсив подлинника), что европейская культура не есть нечто абсолютное... а лишь создание ограниченной... «группы народов»… что только для этой группы она обязательна, что она не совершеннее другой, ибо «высших и низших» культур и народов вообще нет... В этой великой работе интеллигенция всех не романо-германских народов должна действовать дружно... Не надо отвлекаться в сторону частным национализмом. Эти частности только затемняют дело... противопоставление славян германцам или туранцев арийцам не дают истинного решения проблемы... истинное противопоставление есть только одно: романо-германцы и все другие народы мира, Европа и человечество».

Основная ошибка рассуждений автора становится ясной, когда он пытается объяснить, почему именно среди множества культур одна только выработанная, по его терминологии, романо-германскими народами, получила на земле столь исключительное значение и первенство ее стало общепризнанным. Причина всего, по кн. Трубецкому, с одной стороны, — хитрость, коварство европейцев, сумевших убедить высшие классы неевропейских народов, специально интеллигенцию их в абсолютной ценности своей романо-германской культуры; с другой стороны, — сила: «все романо-германское племя в своем целом настолько физически сильно, что его никто силою не победит». Оружие и «гипноз слов» — вот в чем успех европейцев.

Только ли в этом? Не в некотором ли универсализме их культуры? Не в этой ли тенденции к универсализму характерное отличие европейской культуры от всех других? Ни одна из них не претендует на всеобщность. Самая идея всеобщей, всечеловеческой культуры родилась только в Европе под влиянием христианства как наследие эллинистической и римской цивилизации. Для кн. Трубецкого мысль эта — лишь проявление величайшего эгоцентризма. Но это именно и следовало доказать. Вполне очевидно, что, как мы не в состоянии подметить абсолютное движение, но всегда и всюду имеем дело лишь с движением относительным, точно так же мы можем говорить лишь об относительном прогрессе и располагаем культуры в восходящий ряд, руководствуясь отдельными признаками: степенью производства ма-

Стр. 381

териальных благ, развитием правовых норм, распространением знаний и пр. В абсолюте культура ботокудов, возможно, выше европейской цивилизации; но на земле, оперируя сравнительным методом, мы принуждены ставить первую ниже второй хотя бы потому, что ботокуды не имеют письменности. Такие объективные критерии ничего не имеют общего с эгоцентризмом. Самый спор о ценности той или иной культуры и противопоставление «Европы Человечеству» возможны лишь благодаря развитию и распространению европейской цивилизации с ее сверхнациональным, общечеловеческим характером; на всякой иной почве подобный спор был бы немыслим. Допустим даже, что европейская культура неправильно отождествляет себя с общечеловеческой; но тот факт, что она выработала эту идею универсализма не достаточен разве уже, чтобы отвести ей исключительное место?

Постоянно оперируя термином «культура», кн. Трубецкой не пытается вовсе определить его хотя бы в самых общих чертах. Достаточно, однако, вникнуть в этимологическое значение слова: «культивирование», «обработка» — чтобы понять, в чем именно заключается превосходство западноевропейской культуры над другими и почему отрицание первенства должно привести к отрицанию самой культуры как таковой.

Совершенно не затронут в книжке вопрос о роли христианства в распространении романо-германской цивилизации и о значении его как фактора общечеловеческой культуры.

Что европейская культура больна — в этом не может быть сомнения; она переживает опасный кризис; но если даже Европа погибнет и гегемония на земле перейдет к Америке или Австралии, то в основу новой цивилизации ляжет все же европейская культура, а никак не готтентотская.

Б. Шлецер.