Изюмов А. «Современные записки», кн. XXIII // Дни. 1925. 5 апреля. № 734. С. 7.

А. Изюмов

«Современные записки», кн. XXIII

Двадцать третья книжка «Современных записок», безусловно, одна из наиболее удачных. Она вся от начала до конца читается с большим интересом. Из начатых печатанием раньше остается лишь «Золотой узор» Б.К. Зайцева. Редакция, видимо, обратила серьезное внимание на архитектурную сторону журнала. Для современного читателя необычайно трудно следить за произведением, которое растянуто на несколько книжек, т.е. на полгода и больше. Вот прелестный роман И.А. Бунина «Митина любовь» напечатан без окончания, и читатель остается неудовлетворенным. Он прочитал бы это произведение, не отрываясь, а его заставляют ждать несколько месяцев.

Рассказ бывалого человека «Про одну старуху» И.С. Шмелева едва ли не самое лучшее, что написано на русском языке о том, что было в кошмарные годы военного коммунизма. В вышедших из под пера И.С. Шмелева раньше «Это было…» и «Солнце мертвых» слишком много было какого-то мистического ужаса. В рассказе «Про одну старуху» тоже ужас, но он передан в необычайно реалистических тонах и с удивительным даже для Шмелева мастерством. Хороши Ремизовские воспоминания о берлинской жизни, облеченные в обычную для автора цветистость. С Ремизовым спорить нельзя: его читатели должны принимать таким, каков он есть — во всем ремизовском цветистом обличьи. Спорить можно с М.А. Алдановым. Верно ли, что только три предмета занимали петербургское общество в начале 1799 года — война с Францией, все увеличивавшаяся милость государя к Анне Петровне Лопухиной и формирование корпуса кавалергардов? Но тут спорить не нужно. Начатые печатанием отрывки из «Чертова моста», второй части трилогии «Мыслитель» показывают, что литературный талант М.А. Алданова крепнет и дает удивительно яркие образы.

Вл. Ходасевич попытался дать построенную на личных воспоминаниях характеристику Валерия Брюсова. Ходасевич указал в начале, что он сократил свои воспоминания и умолчал «о событиях, тесно сплетенных с литературой, но по существу лежащих вне ее», так как «они слишком интимно касаются лиц, ныне здравствующих». Но покойника Брюсова он не пощадил и вскрыл много таких интимностей, о которых читатели узнают впервые. Мещанин по происхождению и бытовому укладу в жизни, лидер модернистов в девятисотых годах, антисемит всю жизнь, в первую половину своей жизни Брюсов разделял идеи «вульгарного черносотенства», был оборонцем летом 1917 г. и закончил свои дни, сделавшись ярым коммунистом. Таков образ Брюсова. Ходасевич верно отметил, как низко пал Брюсов, желая выслужиться у коммунистов, и как они все же близко его к себе не подпускали. Об этом известны теперь и другие факты.

* * *

Политический отдел открывается двумя большими статьями, посвященными иностранной жизни: «Пробуждение Китая» — К. Грюнвальда и «Новый земельный строй в Чехословакии» — С. Маслова. Обе статьи необычайно обстоятельны, обе насыщены фактическим материалом. Можно не соглашаться с некоторым евразийством г. Грюнвальда, но нельзя отказать автору в том, что ему удалось дать вполне отчетливую картину китайских событий. Не менее отчетлива и фактична статья С. Маслова о земельной реформе в Чехословакии, снабженная массой цифровых сводок. Но можно ли доверять вполне этим цифрам, если автор сам признается, что цифры чешской статистики в ходе реформы неоднократно менялись?

Когда прочитаешь эти обе интересные статьи, невольно задаешь себе вопрос, почему это редакция русского журнала поставила впереди темы, посвященные сюжетам, отдаленным от русской действительности, обратилась, так сказать, лицом к иностранцам. Не следовало ли больше внимания уделить тому, что переживает сейчас Россия? Статья В.И. Талина «Шкраб» показывает, что при желании материалов достаточно можно найти и в советской печати. Правда, опасно это кривое зеркало, именуемое советской печатью, но серьезный журнал и призван к тому, чтобы дать надлежащее освещение того, что прикрыто официальной рамкой. В.И. Талин собрал, действительно, массу любопытного материала о школе, но местами, кажется, чересчур слепо пошел за своими источниками. Филологические рассуждения о самом слова «шкраб» навеяны, несомненно, «Беднотой» и другими газетами. Ведь этот термин употребляется лишь в бюрократической советской переписке и оттуда попадает в советскую прессу. В жизни по-прежнему говорят «учитель», и реже — «школьный работник».

Из теоретических статей обращает на себя внимание статья С.И. Гессена — «Проблемы правового социализма». Автор в этой второй статье подошел к критике «нового либерализма» и тем самым открыл возможность для критики и своих построений. В короткой рецензии обо всей книжке невозможно этого сделать и лучше подождать, когда через критику социализма автор подойдет к своей конструктивной части.

М. Вишняк критику последней книги В. Чернова дал под широким названием «Русский социализм и государство». Критика вышла довольно жестокой: «лучшие главы “Конструктивного социализма” — критические, “деструктивные”, а в общем труд Чернова — схематичен, скорее публицистичен, нежели научен. Он мало оригинален: что в нем верно, то не ново; что ново, почти всегда не верно». М. Вишняк главный недостаток конструкции Чернова видит в умалении идеи государства, по Чернову в «обезгосударствлении государства», и предлагает искать решения вопроса на путях «Макдональда, Брантинга, Вандервельде, Бериштейна, Жореса, наконец, у вдохновеннейшего апологета государственной идеи четвертого сословия — у Лассаля».

Мыслям о России посвящены две статьи — одна под таким же заглавием Ф.А. Степуна, а другая под заглавием «Новь» — З. Гиппиус. Ф.А. Степун попытался поднять острый вопрос об эмиграции и большевиках. По его утверждению, «творчески-существенная борьба ведется не между большевиками и эмигрантами, а между Россией и всеми ее отрицателями, как в среде эмигрантов, так и в стане большевиков». И на молодой, выходящей на территории советской России литературе автор делает попытку нарисовать образы подлинной — не большевистской и не эмигрантской — России. Вывод автора таков, что в России «борьба идет не между капитализмом и коммунизмом, а между Богом и дьяволом, причем в стане дьявола борется большевистский коммунизм, а в Божьем стане — вся страдающая Русь». Да простит нам автор сомнение евангельского Фомы. Может быть, вполне правильно его утверждение о том, что «большевизм и ощущает инстинктивно свою полную немощь в сфере духовного творчества», может быть, и горит стремлением «согреть свою эрфуртскую душу горячею кровью пробивающегося национального творчества», но из примеров автора это усмотреть очень трудно. З. Гиппиус ставит вопрос иначе. Знакомясь с настроениями эмигрантской молодежи, она хочет приветствовать всякие мосты — завтрашние, настоящие и сегодняшние романтические, — даже самое мечту о мостах. Она милостиво разрешает молодежи к идее России прибавить идею о новой России, но знает, что эта молодежь начнет работу лишь тогда, когда на местах постройки будет… «немножко свободы». Тут уж не Фома евангельский, а уверенный отрицатель всякого творческого начала, видящий там лишь голую пустыню.

В заключение нельзя не указать на особенно богатый в этой книжке отдел рецензий. Остановимся хотя бы на двух исторических. С. Мельгунов дал, наконец, настоящий разбор книги кн. С.М. Волконского «О декабристах по семейным воспоминаниям». До сих пор повторялись лишь восторженные газетные рецензии об этой книге, которые говорили больше о блестящем стиле, о хорошей памяти автора (книга написана по памяти, так как все материалы пропали в сов. России), а фактической стороны не касались. Безусловно, книга Волконского требовала к себе более серьезного отношения. Рецензент ошибся в том, что первое издание книги, вышедшее в России, было таким же, как и второе, вышедшее заграницей. Внимательное сличение текстов дало бы для критики несколько новых существенных штрихов. А. Кизеветтер дал правильную характеристику книги С.Г. Сватикова «Россия и Дон в 1549—1917 гг.», в которой «либо факты сами по себе и выводы сами по себе, либо при попытке перекинуть мост между фактами и выводами в общеизвестные понятия влагается совершенно несвойственный им смысл».