Вас. Брейтвейт. Три декрета [статья] // Современные записки. 1921. Кн. V. С. 286–293.

Стр. 286

ТРИ ДЕКРЕТА.

Десятый Коммунистический съезд, происходивший в начале марта, имеет решающее значение для направления политики Советского правительства. Результатом этого съезда явились новые декреты, которые резко изменяют экономическую политику, проводимую три с половиной года правящей партией. Все, что считалось ранее необходимым и незыблемым, теперь новыми декретами признается устаревшим, ненужным.

Нет необходимости рассматривать речи, произнесенные на съезде по поводу изменения политики коммунистической партии. Эти речи так напоминают обычные рассуждения правящих лиц в подобных условиях, что самостоятельного интереса не представляют; тем более что факты, последовавшие вслед за этими речами, достаточно сами по себе красноречивы.

Весь ход событий в России сильнее влиял на принятие нового курса, нежели размышления правителей в их кабинетах. Катастрофическое положение народного хозяйства, и, в частности, сельского хозяйства таково, что грозит

Стр. 287

самой возможности хозяйствования. Массовые народные выступления угрожают существованию власти.

Отсюда те «уступки», о которых так спешно и так широко оповещен Запад.

Из всех декретов, изданных после съезда коммунистической партии, особый и, пожалуй, наибольший интерес представляют три декрета, внутренне между собою связанные и вносящие наибольшую ломку в существовавшую до сего времени хозяйственную схему. Эти три декрета следующие: «О замене разверстки натуральным налогом», «О свободе местного товарообмена» и «О потребительской кооперации».

Насколько эти декреты являются «уступками», какое их содержание и значение и, наконец, каков их реальный результат — этим вопросам и будут посвящены дальнейшие строки.

___ ___

В «Правде» от 23 марта опубликовано «Постановление Всероссийского центрального исполнительного комитета о замене продовольственной и сырьевой разверстки натуральным налогом». В дополнение к нему в «Известиях ВЦИК» от 22 апреля напечатан «Декрет о натуральном налоге на хлеб, картофель и масличные семена». «Положение» состоит из 11 статей и устанавливает общие и основные принципы замены разверстки налогом. Декрет говорит о практических условиях выполнения налога. Обе законодательные меры совершенно ясно указывают на новый характер экономической политики правящей партии. Достаточно прочесть статьи 1, 3, 7 и 8 «Постановления», чтобы установить это новое направление.

Как известно, экономическая схема Советского правительства ранее базировалась на отрицании частной собственности на землю и на продукты производства. Метод разверстки устанавливал норму, потребную для удовлетворения личных нужд производителя, а все остальное отбиралось в распоряжение государства. Именно в этом выражался «распределительный» характер советского коммунизма. «Постановление» решительно отказывается от прежнего взгляда и метода. Статья 1 «Постановления» гласит:

«Для обеспечения правильного и спокойного ведения хозяйства на основе более свободного распоряжения земледельца продуктами своего труда и своими хозяйственными средствами, для укрепления крестьянского хозяйства и поднятия его производительности...»*) разверстка заменяется натуральным налогом, который... взимается

_________________

*) Курсив здесь и дальше автора статьи.

Стр. 288

в виде процентного и долевого отчисления от произведенных в хозяйстве продуктов, исходя из учета урожая, числа едоков в хозяйстве и наличия скота в нем» (ст. 3).

Итак, в отличие от прошлой системы, новая стремится ввести объективные признаки для определения процента налога к общему производству хозяйства.

Если раньше государство теоретически стремилось оставить крестьянину норму потребности хозяйства, то теперь оно отказывается от этого, взимая лишь налог в виде долевого отчисления. Статья 8 декрета гласит:

«Все запасы продовольствия, сырья и фуража, остающиеся у земледельцев после выполнения ими налога, находятся в полном их распоряжении и могут быть используемы ими для улучшения и укрепления своего хозяйства, для повышения личного потребления и для обмена на продукты фабрично-заводской и кустарной промышленности и сельскохозяйственного производства».

Этой статьей предоставлено право не только по личному усмотрению развивать хозяйство, но в принципе разрешается и производить обмен. Ясно отсюда, что за этим декретом должен был следовать декрет, нормирующий (в правовом смысле) содержание и характер обмена. Но об этом ниже.

В «Положении» следует еще отметить статью седьмую, которая устанавливает индивидуализацию налога в отличие от прошлой коллективной или круговой поруки при выполнении разверстки:

«Ответственность за выполнение налога возлагается на каждого отдельного хозяина, и органам Советской власти поручается налагать взыскание на каждого, кто не выполнил налог. Круговая ответственность отменяется».

Итак, новое положение о продовольственном налоге характеризуется признанием частной собственности на продукты производства крестьянского хозяйства, признанием за хозяином права свободного распоряжения его продуктом (обмен) и провозглашение индивидуализации вместо коллективизма.

Основной смысл «Декрета о свободном обмене хлеба, зерна-фуража, картофеля и сена в губерниях, закончивших разверстку», опубликованный в «Известиях ВЦИК» 29 марта, сводится к ст. 1, которая гласит: «Немедленно разрешить свободный обмен, продажу и покупку». Добрая половина декрета состоит из перечисления губерний, где можно производить обмен, с указанием отдельно для хлеба (44 губ.), для картофеля (16 губ.) и сена (16 губ.). Четыре статьи из пяти говорят о гужевом передвижении, о заградительных отрядах, о семенах,

Стр. 289

о посевах и лишь косвенно относятся к свободе торговли.

Из декрета вытекают следующие общие положения: 1) допускается свобода торговли в тех губерниях и теми продуктами, в пределах которых старая разверстка выполнена;. 2) предоставляется право Наркомпроду расширять действие декрета на другие губернии по мере выполнения разверстки*); 3) снимаются заградительные отряды на всех путях передвижения (жел. дор., водный, гужевой); 4) предоставляется право гужевого передвижения в целях обмена.

Этот декрет самим своим содержанием внес путаницу в понятие о границах и пределах торговли. С одной стороны, право свободного передвижения грузов в целях обмена предусматривается только гужевым путем, а с другой стороны, заградительные отряды снимаются повсюду. Невольно изголодавшееся население и «спекулянты» должны толковать этот декрет в расширенном смысле. По свидетельству И. Михайлова в № 85 «Экон. Жизни», в среде самих руководителей не было одинакового взгляда на пределы свободной торговли. В то время как Ленин говорит «о местном товарообороте», а вслед за ним и в статье 8 «Положения» указывается, что «обмен допускается в пределах местного хозяйственного оборота» — в декрете о свободе торговли этих указаний и ограничений нет. К каким результатам привела эта неясность, будет видно из дальнейшего изложения.

Следует далее отметить своеобразную «чересполосицу» свободной торговли и поощрительный характер ее. Трудно проследить, насколько обе эти черты будут в действительности осуществлены. Но вероятнее всего, ограничение свободной торговли, хотя и временное, не будет принято во внимание населением и фактически она разовьется повсеместно. Вероятно также, что местности, где разверстка не выполнена, предпочтут торговать своими продуктами на вольном рынке, не отдавать их по прежним твердым ценам.

Таким образом, декрет о свободе торговли сведется, по-видимому, к восстановлению действительной и неограниченной торговли.

Но, если правительство разрешает торговать отдельным лицам, то казалось бы, что и объединения лиц должны были бы получить это право. Однако на самом деле это не совсем так. Кооперативное движение новым декретом поставлено в такие рамки; что говорить о восстановлении независимой кооперации вряд ли приходится.

___________________

*) Это право Наркомпрод уже использовал, разрешив дополнительно в 25 губ. торговлю картофелем.

Стр. 290

Напомним, что декретами 20 марта 1919 года и 27 января 1920 года для кооперации в Советской России были установлены следующие положения:

1. Все виды кооперации слиты.

2. Все население обязано входить в кооперативы по месту жительства.

3. На кооперацию возлагаются обязательные для выполнения государственные задания.

4. Кооперация подчинена контролю Наркомпрода, а также и Раб. Крест. Инспекции.

5. Члены Правления могут быть назначены властью.

Этими основными положениями, особенно на фоне «коммунистического быта» кооперация фактически была превращена в продовольственный бюрократический орган.

Новый декрет издан 7 апреля 1921 г. В этом декрете речь идет только о потребительской кооперации. Что касается других видов кооперации, то в отношении их особая комиссия Совнаркома (в составе Цюрупы, Осинского, Лежавы и Милютина, под председательством Каменева), признала только необходимым:

1. Отделить кустарную и сельскохозяйственную кооперацию от потребительской.

2. Всероссийское объединение промысловой кооперации связать с Центросоюзом.

3. Кооперацию кустарную и сельскохозяйственную построить на началах добровольной приписки. Вот и все.

Никаких других декретов по вопросам кооперации, кроме потребительской, пока нет.

По декрету о потребительской кооперации можно составить ясное представление об искренности «уступок», сделанных Советской властью.

Уже из первой статьи видно, что уступки сделаны для видимости, — в первом же параграфе декрета трижды подтверждается принцип принудительности кооперирования населения. Вот что гласит первая статья:

«Все граждане РСФСР объединяются в потребительские общества. Все граждане данной местности включаются в единое потребительское общество. Каждый гражданин приписывается к одному из распределительных пунктов потребительского общества».

Совершенно ясно, что эта тройная формулировка ничем по существу не отличается от подобной же декрета 20 марта 1919 г. Та же обязательность и то же «единое потребительское общество». И, вероятно, чтобы не было сомненья, во второй статье декрета категорически устанавливается:

«В городах фабрично-заводских и сельсконаселенных пунктах независимо от их размеров не может быть более одного потребительского общества». То же самое существовало и до сих пор по декрету 20 марта 1919 г. Лишь в статье 3 мы

Стр. 291

находим первые следы «уступок», но в такой неясной формулировке, что реальных результатов эти «уступки» иметь не могут. Начало третьей статьи гласит:

«В пределах одного потребительского общества допускается объединение граждан по более мелким территориальным единицам или группам лиц, занятых одним и тем же ремеслом или профессией».

Этот пункт, несомненно, находится в принципиальном противоречии с первыми двумя. Казалось бы, проще вместо трех этих статей дать одну третью и тем самым установить добровольность кооперирования. Но коммунисты крепко еще держатся за централизацию.

Нетрудно себе представить, что из этого получится: либо потребительское общество, находящееся в руках продкомцев, задавит самостоятельность этих добровольных объединений, которые по статье 3 должны быть приписаны к единому обществу; либо эти объединения вынуждены будут бороться с единым обществом; и то и другое вряд ли принесет существенную пользу.

Следующая статья (4) составлена так, что либо она сводит на нет третью статью с ее «уступками», либо дает полный произвол толкованию ее вкривь и вкось. В ней говорится, что участники объединений (по ст. 3) могут «вырабатывать всякого рода продукты и предметы при помощи дополнительных взносов», и «полученные таким порядком продукты и предметы распределяются между участниками данного объединения».

Не закупать, а вырабатывать! Далее — 5 статья. Она дает нечто новое. По этой статье:

«Потребительским обществам предоставляется право обмена и скупки излишков сельскохозяйственного производства, а равно кустарно-ремесленных изделий, и сбыта их».

По-видимому, разрешив торговать мешочникам, невозможно оказалось запретить это кооперативам.

Дальнейшие статьи нового ничего не прибавляют, восстанавливая права собственных производств. Но необходимо отметить статью седьмую, по которой на кооперацию потребительскую возлагаются обязанности заготовок, обмена и распределения продуктов по заданиям продорганов, как промышленного, так и сельскохозяйственного характера. Вероятно, в числе «обязанностей» кооперации будет и сбор натурального налога. Во всяком случае, ей без ее согласия навязывают государственные функции.

Но и те немногие «уступки», которые сделаны кооперации, совершенно сводятся на нет в заключительной 13 статье:

Стр. 292

«Президиум ВЦИК имеет право ввода в состав правления потребительных обществ и их объединений своих представителей на равных правах с выборными членами правления».

В итоге приходится признать, что все положения декретов 20 марта 1919 г. и 27 января 1920 года в новой формулировке в декретах 7 апреля 1921 года остались почти неизмененными. Очевидно, что о самодеятельности и независимости кооперации, построенной на добровольности коллективного хозяйства, не может быть и речи. Все, что говорится в советской прессе по поводу раскрепощения кооперации, — лишь слова. Результаты были весьма незначительны раньше, при запрете свободной торговли, а теперь будут еще меньше, т. к. кооперация выступает в борьбу связанной по рукам и ногам, а частная торговля — с полной свободой действий.

Еще рано говорить о практических результатах новых декретов. Они скажутся в полном объеме в действительной жизни нескоро. Можно наметить лишь некоторые вехи дальнейшего пути и первые признаки новых явлений.

Прежде всего следует отметить, что всеми тремя декретами в разной мере расчищается путь для частного капитала в сфере обмена и даются некоторые преимущества «крепким и старательным» крестьянам. Последнее означает ставку не на «середняка», не говоря уже о забытой бедноте, а на «крепкого хозяйственного мужичка». Во всяком случае, эти декреты — несомненная победа крестьянства, добившегося признания частной собственности на продукты своего труда, о чем уже на 8 съезде Советов говорили беспартийные крестьяне, получившие тогда ответ от Осинского, что Советская власть на это никогда не пойдет.

Далее крестьяне добились признания первенства производственного начала над уравнительно-распределительным и сломали фактически опеку над своим хозяйством. Наркомпрод побежден крестьянином. И вместо беспорядочной и произвольной реквизиции крестьянин добился более объективно определяемого налога. В этом отношении «мелкобуржуазная стихия» оказалась более государственной, нежели коммунистическое централизованное государство.

Но этого мало; крестьянин отвоевал себе право на торговлю. Правда, коммунисты держат еще в руках кооперацию и промышленность, также держат они и внешнюю торговлю, но первая брешь в неприступной крепости коммунизма пробита.

Так приблизительно представляются нам возможные результаты трех декретов в будущем, при условии, если они уже не запоздали и если

Стр. 293

коммунисты искренно будут их проводить.

На путях проведения в жизнь этих декретов много препятствий. Из них главное — неискренность самих коммунистов, непонимание насущных интересов населения и нежелание считаться с ними. Для примера можно привести кооперацию. Казалось бы, что при современном положении транспорта свободная торговля должна осуществляться только организованно — через кооперацию или добросовестных крупных посредников. На самом деле она была предоставлена стихийному движению голодных горожан. Вот иллюстрация:

«В Царицынской губернии расцвела спекуляция всех видов. В Харьковской губ. мешочничество на дорогах приняло колоссальные размеры. Крыши вагонов под тяжестью людей проламываются. На ст. Гостищево Курской губ. скопилось 5000 мешочников. В Киевской губ. станции загромождены мешочниками» («Изв.» ВЦИК. 21 апр.). В Екатеринославской губ. в Лозовском участке скопилось до 80.000 мешочников, уничтожающих больные вагоны» («Изв.» ВЦИК. 23 апр.).

Долго ли выдержит транспорт? А дальше? И вот опять поднимается вопрос об ограничении проезда, о постановке «охранных отрядов» и т. д., то есть, иначе говоря, об аннулировании в жизни декрета о свободной торговле. Где же кооперация? Где же ее организованная самодеятельность? Очевидно, что пока над кооперацией мудрят Хинчук и Лежава, до тех пор она будет весьма ручной для правительства и не будет «по химическому закону», открытому Лениным, «выделять наиболее хозяйственные элементы, т. е. меньшевиков и эсеров». Но, очевидно, это не только закон кооперации, но и закон жизни.

Боязнь населения, боязнь организованного народа, боязнь призвать трудовые элементы к действительной работе и участию в строительстве жизни толкает коммунистов на путь экспериментов со стихией. Эта стихия, искусственно созданная коммунистической властью, теперь выпущена. Удастся ли коммунистам вновь ею овладеть...

Опасность для советского правительства от новых декретов заключается не только в этой стихии мешочничества, она на каждом шагу, ибо эти декреты подрывают и систему пайков, и национализацию, и регулирование — словом, всю систему экономической политики советской власти. Если внешний режим не будет сметен стихией, то внутреннее содержание его должно будет измениться в сторону, далекую от коммунизма.

Вас. Брейтвейт.