Л. Неманов. Азербайджан и Россия [статья] // Современные записки. 1921. Кн. V. С. 270–279.

Стр. 270

АЗЕРБАЙДЖАН И РОССИЯ.

9 апреля 1918 г. Закавказский сейм объявил Закавказье независимой республикой, а 26 мая того же года республика эта, созданная искусственно, под внешним давлением, для заключения мира с Турцией, распалась вследствие внутренних несогласий по этому самому существенному для Закавказской республики вопросу.

28 мая Азербайджанский национальный совет объявил Азербайджан независимой демократической республикой. Первым шагом правительства вновь созданного государства было обращение к туркам за помощью для завоевания Баку, Ленкорани и Шемахи, которые находились в это время частью в руках армян, частью в руках большевиков, а частью, как сам Баку, в руках местного исполнительного комитета. Турки охотно пошли навстречу азербайджанскому правительству, перебросили свои войска, и 14 сентября 1918 г. Баку после полуторамесячной осады пал. Ленкорань и Шемаха были очищены еще раньше. Правительство переехало из Генджи в Баку и, прежде всего, поспешило сторицей воздать армянам за татарский погром, произведенный в марте 1918 г., устроив жесточайшую армянскую резню. За резней и погромом последовали аресты армян, высылки, обыски, отправка на принудительные работы. Этот первый акт правительства предопределил всю дальнейшую политику его, сделав ее центром вооруженную и невооруженную борьбу с армянами и Арменией.

В ноябре турки покинули Азербайджан, и их место заняли англичане, вступившие в Баку 17 ноября 1919 г. В отличие от турок, совершенно не вмешивавшихся во внутреннюю жизнь государства, англичане вмешивались решительно во все, устанавливали налоги и пошлины, контролировали про-

Стр. 271

изводство и вывоз нефти и распоряжались в Азербайджане, как в своей колонии; и только после эвакуации Азербайджана англичанами летом 1919 г. началось фактически существование последнего как независимого государства.

Из всех трех закавказских республик наименее подготовленной к самостоятельной политической жизни была, несомненно, Азербайджанская, и наиболее беспомощным и слабым было правительство азербайджанское. Как и правительства обеих других республик, оно оказалось совершенно бессильным разрешить самый жгучий в Закавказье вопрос — национальный; но столь же бессильным оно оказалось и в других областях политической и социальной жизни. Собственных интеллигентных сил у Азербайджана почти не было; мусульман с высшим и даже средним образованием было несколько десятков на всю страну. Поэтому правительство, состоявшее к тому же из политических дилетантов, в большинстве не занимавшихся даже раньше политической или общественной деятельностью, вынуждено было обратиться к русским чиновникам. Последние же ничего общего с правительством не имели, искренно презирали его и служили только из-за жалования. Но и помимо того, нельзя же было требовать от русских чиновников и от русской интеллигенции, чтобы они за совесть проводили «национальную» азербайджанскую политику, которая шла вразрез со всеми их взглядами, традициями и привычками.

Язык делопроизводства во всех министерствах и учреждениях был русский вовсе не потому, что азербайджанское правительство было более русофильским, чем грузинское или армянское; а потому, во-первых, что население не умело читать по-турецки, а во-вторых, потому, что не было чиновников, умеющих по-турецки писать. Даже министры не знали этого языка, который тем не менее считался национальным и в теории государственным.

Преобладающее политическое влияние в государстве принадлежало туркам, которые остались в Азербайджане после занятия его англичанами или эмигрировали после разгрома Турции. Турецкие эмигранты пользовались в Азербайджане огромной популярностью, ибо в них видели не только освободителей Баку, но и представителей единоверного и единокровного народа, борцов за ислам и носителей мусульманской культуры. Характерно, что поражение не ослабило, а, напротив, усилило симпатии к туркам. Господствовавшие, к тому же, в Азербайджане партии мусават (национал-демократы) и иттихат (националисты) носились тогда с грандиозной идеей о создании федерации мусульманских госу-

Стр. 272

дарств с Турцией во главе. Так как кавказские татары при старом режиме воинской повинности не отбывали, то у Азербайджана не оказалось готового кадра своих офицеров и унтер-офицеров, и поэтому для организации армии пришлось обратиться к турецким офицерам (русским офицерам ген. Деникин запретил служить в азербайджанской армии). Армия таким образом очутилась тоже в руках турок, которые, естественно, преследовали турецкие национальные цели и, не задумываясь, принесли в жертву большевикам Азербайджан, когда того потребовали интересы Турции. Несомненно, что мусульманские народные массы сочувствовали туркам, и популярность отдельных турецких генералов, как Нури-паши (брата знаменитого Энвера), Халила-паши и др., была поистине беспредельной. В конце концов, и правительство, и парламент стали игрушкой в руках турок и националистических элементов, построивших всю политику Азербайджана на армяно-татарской розни. Провести какие-либо реформы правительство было бессильно, но зато ему легко было выступать в роли защитника мусульманства в Закавказье и предъявлять претензии на включение в состав Азербайджана чуть ли не всех областей и районов, где преобладало мусульманское население, ибо при крайней сложности и запутанности межнациональных отношений в Закавказье каждая из трех республик почти с одинаковым основанием и без всякого основания претендовала на территории соседей.

Посмотрите карту, приложенную азербайджанской делегацией к меморандуму, представленному мирной делегации в Версале. По этой карте в состав территории Азербайджана должны быть включены вся Эриванская губ. (кроме 3 уездов), вся Карская и вся Батумская области и половина Тифлисской губ. Это, конечно, крайний, совершенно неосуществимый предел азербайджанских домогательств, но одно предъявление таковых вызывало жгучее бешенство соседей. С другой стороны, Грузия претендовала на Закатальский округ, а Армения — на Нахичеванский, Зангезурский и Карабахский уезды, фактически входившие в состав Азербайджанской территории. Отсюда бесконечные споры и войны, партизанское набеги и вечные раздоры с соседями, не дававшие возможности сговориться даже перед лицом общего врага и приведшие, в конце концов, к гибели все три закавказские республики. Пока существовала русская власть и общие для всего Закавказья законы и порядки, для населения было совершенно безразлично, управлял ли им Елисаветпольский, Эриванский или Тифлисский губернатор. Национальная рознь

Стр. 273

проявлялась и тогда в страшных формах погромов и убийств, но лишь спорадически, в момент обострений, а иногда и по прямому наущению власти. В нормальное же время центральная власть в лице своих представителей на Кавказе играла примиряющую роль и сдерживала национальный антагонизм, устанавливая один режим для всех. Лишь после того, как Закавказье разбилось на 3 отдельных государства, с необычайной яркостью вскрылось резкое противоречие национальных домогательств отдельных народов Закавказья и стало ясным, что без наличности наднационального регулятора, которому принадлежало бы право разрушать национально-территориальные споры, Закавказье не может жить спокойной, производительной жизнью. С того момента, как образовались государства азербайджанское, армянское и грузинское, построенные на принципе национально-территориальном, для азербайджанца, армянина и грузина было далеко не безразлично, будет ли он гражданином Армянской, Азербайджанской или Грузинской республик, ибо в одной он принадлежал к народности господствующей и правящей, а в другой — к народности терпимой лишь и управляемой. При наличности национальной ненависти, при чрезвычайно низком культурном и образовательном уровне закавказского населения, при слабости власти, вынужденной для самосохранения прибегать к националистической демагогии, — какое могли иметь серьезное значение провозглашение прав национальных меньшинств и существующие на бумаге гарантии? Нельзя сказать, чтобы правительства закавказских республик не сознавали необходимости объединения, федераций, хотя бы в целях обороны от России, белой или красной; два года шли разговоры о федерации, и дальше разговоров дело не пошло, да и пойти не могло, ибо неразрешимы были споры и взаимные претензии.

Прежде всего, нигде в мире (даже на Балканах) нет такого смешанного населения, как в Закавказье. Из 9 губерний и округов только в одной губернии, Кутаисской, — однородное грузинское население (98%), и только в одном уезде, Александропольском, — однородное армянское население (97,5%). Во всех других губерниях и округах имеются в разной пропорции решительно все народности Закавказья плюс русские, которые в Баку и Тифлисе составляли 30 % всего населения. Даже в губерниях с преобладающим населением одной народности имеются уезды, где преобладает другая народность. В Баку христиан 53 %, в Шушинском (Карабахском) уезде армян 54 % и т. д. Следовательно, руководиться одним этнографическим принципом при разграничении за-

Стр. 274

кавказских республик нельзя было, к этнографическому признаку стали поэтому присоединять исторические права, каковые оказывались у всех претендентов. За отсутствием авторитетного суперарбитра закавказские республики пытались разрешать территориальные споры упрощенным способом: взаимной резней. То армяне резали татар, то татары армян; целые уезды превращались в пустыни. В результате — отсутствие самого примитивного порядка и безопасности, захват огромных районов шайками разбойников, полное расстройство и без того плохо налаженного и скверного административного аппарата и глубокое недовольство мирного населения, которое не видело конца этому взаимоистреблению.

К этому надо добавить, что по причинам, которые будут изложены ниже, правительству не удалось, да и не могло удаться наладить промышленную и торговую жизнь страны. Дороговизна все росла, деньги обесценивались, и рабочее население, в большинстве русское, открыто выражало свое недовольство и было насквозь пропитано большевизмом; недовольно было и крестьянство, не только русские переселенцы, но и мусульманское, ибо аграрную реформу из-за сопротивления беков и духовенства правительство не осмеливалось осуществить. Таким образом, правительство могло держаться и держалось только боязнью населения большевистского нашествия и борьбой с армянами. Но уже в 1919 г. началось сближение турок с большевиками; это сближение и выступление московского правительства в роли освободителя мусульман Азии от европейских империалистов и поработителей выбило из рук азербайджанского правительства крупнейший козырь: страх перед большевистской опасностью. Турки, пользовавшиеся, как я уже указал, огромным влиянием, стали доказывать, что мусульманам нечего бояться большевиков, ибо это единственные их союзники и друзья. Тем не менее, когда после падения Деникина и занятия большевиками Северного Кавказа стало ясно, что красная армия не остановится у границы Азербайджана, а попытается занять Баку, без которого Советской России, лишенной совершенно топлива, грозила гибель, — правительство Уссубекова попыталось, с одной стороны, организовать сопротивление возможному нападению, а с другой — начало переговоры с большевиками о предоставлении им на очень льготных условиях нефти. Но сопротивление организовывалось слабо и нехотя, ибо у большевиков в самом Азербайджане были могущественные союзники в лице турецкого командования и иттихатистов. Большевики не располагали тогда на побережье Каспийского моря большими силами, и потому за-

Стр. 275

хват Баку был бы, вероятно, отсрочен еще на некоторое время, если бы большевикам не помогли армяне, устроившие в марте восстание в Карабахе и Зангезуре. Для подавления этого восстания азербайджанское правительство перебросило все войска в эти районы, совершенно обнажив северные границы государства, хотя азербайджанскому командованию было известно о концентрации советских войск на линии Дербент-Хичмас. Армянское восстание было подавлено, но войска не были переброшены обратно, в конце апреля большевики предъявили требование о пропуске их в Армению и одновременно стали двигаться на Баладжары. Сторонники соглашения с большевиками в составе правительства ввиду несогласия последнего выполнить требование большевиков подали в отставку, вызвав этим путем затяжной правительственный кризис. И в парламенте, и в обществе царила полная растерянность. Сопротивление было невозможно, да и военные власти с помощником военного министра ген. Шихлинским во главе приняли все меры к тому, чтобы сопротивление не могло быть оказано.

27 апреля 1920 г. на квартире у одного из лидеров иттихатистов Бебушхана Джеваншира состоялось последнее совещание, на котором было решено согласиться на занятие Баку красноармейским гарнизоном и пропустить большевиков через Евлах на Армению; при этом большевики обязались дать возможность всем желающим выехать из Баку и никого не арестовывать. 28 апреля большевики без единого выстрела заняли Баку и линию железной дороги, и фактически Азербайджанская республика перестала существовать.

Такова в самых кратких и общих, конечно, чертах политическая обстановка гибели Азербайджанской независимости. Уже из этого изложения читатель мог видеть, на каком непрочном фундаменте была построена Азербайджанская государственность. Столь же непрочным был и экономический базис; да и культурно-бытовые условия не очень благоприятствовали развитию национального государства в том смысле, в каком понимали национализм правящие партии Азербайджана — мусават и иттихат. На одно из этих условий — отсутствие собственной интеллигенции — я уже указал; да и та небольшая группа мусульманской интеллигенции, в руки которой попала власть, была воспитана на русской культуре, училась в русских учебных заведениях и была по всем своим привычкам скорее русской, чем национально-азербайджанской. Это были русские адвокаты (Джафаров, Векилов, Хан-Хойский), русские инженеры (Мелик-Асланов, Гаджинский), русские учителя (Уссубеков) и т. д. Национально

Стр. 276

настроенной эта интеллигенция стала только во время революции. Отношения между мусульманами и русскими в Закавказье всегда были превосходные, и мусульманское население (и во время войны) держало себя очень лояльно по отношению к России. Объясняется это тем, что особого специфического гнета мусульмане в Закавказье не испытывали. Правда, в меморандуме, адресованном Версальской Конференции, азербайджанская делегация, придерживаясь царившей тогда моды, жаловалась на особые преследования мусульман русской властью, которая будто бы третировала даже мусульманское духовенство. Люди, хоть немного изучившие Закавказье, знают, что эти обвинения совершенно ложны. Старое русское правительство имеет на своей памяти достаточное количество преступлений, и незачем приписывать ему те акты, которых оно не совершало. Напротив, русская власть на Кавказе относилась очень бережно к религиозным верованиям мусульман, признавала официально шариат как руководящие юридические нормы для мусульманского населения, и совершенно почти не вмешивалась в его внутреннюю жизнь. Ни о каком отделении от России мусульмане до большевистского переворота не думали и ни одного столкновения между ними и русскими до 1918 г. не было. Сама же азербайджанская делегация в своем меморандуме должна была признать, что русские войска не только не принимали никакого участия в резне татар в марте 1918 г., но остановили резню, угрожая выступить против армян, если избиение татар не прекратится. Мусульманское крестьянство терпело гораздо больше от единоверных ему беков и ханов, чем от русских чиновников.

И тем не менее в самом начале самостоятельной политической жизни Азербайджана, мусульманские национальные партии, очевидно, с целью возбуждения национального чувства подняли травлю против русских и, главным образом, против русских переселенцев на Мугани и в Елисаветпольской губ. Нужно сказать, что на Мугани русские переселенцы были поселены на землях, никому ранее не принадлежавших, ибо до ирригации Муганской степи русским правительством степь эта была пустыней, по которой бродили разбойничьи племена персидских шахсевахов. Если избиение (а не только обезоружение) русских эшелонов в Шимхаре можно было объяснить боязнью разграбления Баку и Генджи солдатами, то ничем ни объяснить, ни оправдать разорения русских крестьян нельзя было. А между тем татары под влиянием агитации стали в 1918 и 1919 г.г. планомерно уничтожать русские поселения. Цветущие русские поселки предавались огню и мечу. На Мугани не осталось ни одного русского, и

Стр. 277

степь снова стала пустыней; в районе Каража были разорены русские селения: Михайловка, Воейково, Татьяновка и др.; наконец, из всех поселений Елисаветпольской губ. русские насильственно выдворялись татарами. Это был, конечно, более легкий способ разрешения аграрного вопроса, чем отнятие земель у беков, но нельзя сказать, чтобы очень совершенный и справедливый.

К счастью, эти эксцессы прекратились в 1919 г. и более не возобновлялись, русское же население городов вообще никаким преследованиям не подвергалось, ибо, если бы азербайджанское правительство захотело приступить к национализации учреждений в грузинском масштабе, то вся государственная, общественная, культурная и промышленная жизнь страны остановилась бы. Учебные заведения были русские, и других не было; университет был русский, чиновники — русские, инженеры, адвокаты и врачи — русские, и 90 % всех квалифицированных рабочих были тоже русские. Баку как был, так и остался русским (по культуре) городом. Симпатии к России были неискоренимы, и население боялось не русской власти (напротив, демократическая русская власть приветствовалась бы огромной частью населения), а большевиков; да и в тех многие были склонны видеть русскую власть, тираническую и ужасную, но временную, которая сменится настоящей властью. Этим отчасти и объясняется отсутствие сопротивления со стороны мусульманской части бакинского населения; и огромная ошибка большевиков, которой мусульмане никогда не забудут, было назначение в Баку комиссарами армян. Власть армян мусульмане переварить не могут, ибо здесь имеется налицо старинная, разбуженная и татарскими, и армянскими националистами ненависть.

Если отделение Азербайджана от России ярко вскрыло культурную зависимость первого от второй, то с еще большей яркостью это отделение обнаружило экономическую его зависимость от России. Вне России и русского рынка Азербайджан при всех своих огромных естественных богатствах существовать не мог и обречен был на экономическое и финансовое банкротство. Самым главным богатством Азербайджана была нефть. Но из 500–600 мил. пудов, добывавшихся в Бакинском районе до войны, 90 % потреблялось Россией, куда нефть вывозилась по морю через Астрахань. Заменить Россию европейскими рынками нельзя было, ибо батумский керосинопровод был рассчитан только на перекачку нефти сравнительно слабой пропускной способности (не более 5 мил. пуд. в месяц); а одноколейная Закавказская дорога с ее крутыми подъемами на участке Сурам-Квирилы

Стр. 278

совершенно не была приспособлена для перевозки массовых грузов нефти. Помимо того, в Баку и в мирное время всегда ощущался недостаток свободных денег, и русский государственный банк в нормальное время вынужден был всегда выдавать промышленникам ссуды. Теперь этот источник исчез, а азербайджанский государственный банк не в состоянии был, по отсутствию какого бы то ни было покрытия для выпускаемых им банкнот, его заменить. В результате даже пониженная добыча нефти (10 мил. пуд. в месяц) не находила сбыта и заполняла все резервуары и нефтехранилища. Промышленность поддерживать надо было все-таки, и государство вынуждено было поэтому выдавать нефтепромышленникам громадные ссуды и субсидии, покрывать убытки и т. д. Выпуски бон следовали за выпусками: бумажки обесценивались, и дороговизна жизни все росла.

Ко времени захвата Баку большевиками там было свыше 300 мил. пуд. нефти, которая не находила сбыта.

Россия была потребительницей и всего остального азербайджанского сырья: хлопка, которого собиралось до 5 мил. пуд. в год, кож, шелка, вина, меди и т. д. Культура хлопка уже в 1920 г. почти прекратилась; сильно сократилось виноделие, стали медные заводы.

Россия была главной потребительницей азербайджанского сырья, но она же была и главной поставщицей фабрикатов для Азербайджана, и все попытки итальянцев и англичан заменить русские фабрикаты иностранными кончились крахом.

Эту огромную экономическую зависимость Азербайджана от России сознавали и азербайджанская делегация, и азербайджанское правительство. Правда, оно пыталось возобновить экономическую связь с Россией мирным путем, хотя отлично сознавало, что никакое русское правительство не захочет да и не сможет поставить все волжское судоходство и значительную часть своей промышленности в отношении топлива в зависимость от воли или каприза азербайджанского правительства, тем более что 84 % капиталов, вложенных в нефтяную промышленность, русские.

Большевики окончательно и надолго разорили Азербайджан и разрушили все производство страны, но разорение началось до них и неминуемо произошло бы и помимо них.

Но несомненно одно: если бы большевистская власть была свергнута и заменена не старым порядком, а демократической властью, то Азербайджанская республика одна из первых пожертвовала бы своими суверенными правами в пользу России и на тех или иных началах вновь соединилась бы с ней, ибо двухлетнее самостоятельное существование Азер-

Стр. 279

байджанской республики определенно выяснило, что, если Россия не может существовать без бакинской нефти, то и Азербайджан не может жить ни без русских фабрикатов и русского рынка, ни без русской культуры и русской интеллигенции.

В этой вековой и неразрушимой связи, а не в насильственном подавлении местных особенностей местной культуры и национальных стремлений, залог примирения и соединения России с ее бывшими окраинами на новых, справедливых и демократических, основаниях.

Л. Неманов.