Крайний А. [Гиппиус З.Н.] Четвертая цензурная дверь (О «Числах»): Письмо в редакцию // За свободу! 1931. 8 июля. № 177 (3511). С. 3.

Антон Крайний

Четвертая цензурная дверь (О «Числах»)

Письмо в редакцию

Не так давно в газете «За свободу!» была напечатана статья-речь З.Н. Гиппиус «У кого мы в рабстве». Вполне соглашаясь с общими положениями статьи (да и как не согласиться, когда они справедливы) я хотел бы, однако, внести небольшую фактическую поправку, — возразить против некоторых определений, которые даются автором журналу «Числа». Мое близкое участие в журнале, с первого же номера, мое самое, притом, дружеское к нему расположение, позволяют мне сделать оценку справедливую и точную.

Журнал этот, конечно, нельзя назвать, ни с какой стороны, «вредным», напротив, он даже полезен для многих из беспризорной молодежи, пробующей там свои силы. Но я, прежде всего, сомневаюсь, чтобы «среднее» поколение (журнал редактирующее) могло «стать звеном между прошлым русской литературы и ее будущим», как говорит З.Н. Гиппиус. Оно очень характерно, это поколение, о нем стоит написать, но сейчас мы говорим о частностях, и довольно будет следующего: если руководители «Чисел» и «хотят движения, хотят свободы» (как говорится в статье З.Н. Гиппиус) — то, во всяком случае, хотений своих они еще не осмыслили вполне, так что о воплощениях и говорить не приходится. Никакой параллели между «Числами» и «Миром искусства», даже toutes proportions gardèes, уж по этому одному проводить нельзя, — что опрометчиво делает З.Н. Гиппиус. А сколько других причин!

Я, однако, утверждаю лишь факт, воздерживаясь от обвинений. Как «винить» людей, не успевших созреть на родине, еле-еле успевших осознать себя в грозные, предкатастрофные, годы, о «свободе» даже и не слышавших, «пути своего не помнящих» (по Блоку), неопытных в жизни буквально до мелочей? Винить ли их, если, при самых добрых мечтаниях о «новом» и о «свободе», они, на деле, срываются то в допотопное декадентство, то в подражание цензурному реакционству старых интеллигентов-редакторов? И даже в то и другое вместе, рядом, — смешанно и беспомощно?

Нет «линии», — сказал мне кто-то, и я согласился. Нет; а линия нужна, — везде, всегда, во всем, всякому и всем живым, пока они живы. Нужна обыденно, до самой крошечной мелочи. Найдут ли ее, хоть какую-нибудь, вот эти писатели — люди, «хотящие движения, хотящие свободы» — о которых идет речь? В частности — руководители «Чисел»?

Вот маленький факт, иллюстрирующий мои соображения.

По просьбе редактора «Чисел» я, как очередные мои «Литературные размышления», дал ему краткую заметку о «Хорошем и дурном тоне». Заметка была набрана, прокорректирована; мы, постоянно встречаясь с редактором, о ней говорили, но… в номере ее не оказалось. Редакторская цензура не пропустила. Оригинальность же данного редактора в том, что он, в течение двух месяцев, не решался сказать им о своем цензурном карандаше, и так до конца и не решился. В этой рекордной редакторской стыдливости есть даже что-то трогательное… Но все-таки сама-то цензура остается фактом знаменательным. Тем более, что из объяснений, данных мне редактором «post factum», я ровно ничего не мог понять: так и не уразумел, чтό было нецензурного в моих кратких, попутных, размышлениях о «Хорошем тоне» (в литературе).

Когда мне удастся, наконец, получить из редакции «Чисел» корректуру заметки (до сих пор не удается) я пошлю ее в редакцию «За свободу!». К «трем цензурным дверям», о которых говорила З.Н. Гиппиус, теперь, во всяком случае, прибавилась четвертая. «За свободу!» не будет, конечно, пятой; если и она эту заметку не напечатает — я лишь пойму, что она, действительно, «нецензурна» по нынешним временам.

Антон Крайний

Р.S. К моему протесту против сравнения (допущенного З. Гиппиус) журнала «Чисел» с «Миром искусства» — присоединяется ныне и Д.С. Мережковский. Он когда-то печатал в последнем свой известный труд «Л. Толстой и Достоевский» — рядом с рисунками Гойя, и это его не тревожило. Но он не может простить себе, что отдал главу из новой своей книги «Иисус Неизвестный» в «Числа», где она в 5 № появилась в соседстве с грязными кощунствами декадентского романа Поплавского.

Уж не оттого ли соображения мои о «Хорошем тоне» и кажутся «Числам» неподходящими?

А.К.