[Б.п.]. «Новый корабль» [№ 4] // Воля России. 1929. № 1. С. 121–122.

«Новый корабль»

После долгого перерыва вышел еще один номер журнала «Новый корабль», четвертый по счету. Хотя на обложке его красуются имена трех редакторов — Злобина, Терапиано и Энгельгардта — идейными кормчими его являются Мережковский и Гиппиус. И не должно водить в заблуждение читателя, что «Новый корабль» именует себя журналом литературным. Литературы в нем очень мало: под Пруста написанный рассказ Н. Фрейденштейна, несколько стихотворений Адамовича, Г. Иванова и Оцупа. Все это занимает какой-нибудь десяток страниц, а остальное отведено рассуждениям об иудаизме и христианстве, о большевизме и тихоновской церкви.

«Новый Корабль» — попросту орган кружка, созданного Мережковским и названного почему-то «Зеленой лампой», хотя ничего пушкинского в нем нет. На собраниях «Зеленой лампы», подробные, почти стенографические отчеты о которых заполняют страницы «Нового корабля», беседуют в тонах и стиле, весьма далеком от пушкинской ясности. Парижские схоласты рассуждают о «семитской женственности и арийском мужестве», о «большевистском сатанизме», об Антихристе и Апокалипсисе. Тяжелое впечатление производят все эти бесплодные, надуманные речи, в которых под псевдо-глубокомысленными фразами нельзя разыскать ясной и простой мысли. Участники «Зеленой лампы» точно поставили себе целью каждый вопрос растворять в некоем зыбком и соблазнительном словесно-мистическом тумане, и для этого они употребляют искусственно приподнятый язык.

Тэффи напечатала в «Возрождении» юмористический фельетон о том, как, спутав день, она вместо собрания «Зеленой лампы» попала в залу, где ее встретили какие-то неизвестные призрачно бледные старцы, называвшие себя «бывшими техниками». Вид у них был, по мнению Тэффи, давно умерших. Вспоминая этот фельетон, З. Гиппиус сказала на одном из заседаний «Зеленой лампы»: «а что если вдруг придет нормальный живой человек, и не по ошибке, а в настоящую “Зеленую лампу” придет, — что если мы все покажемся ему такими же давно умершими техниками?».

Что ж можно прибавить к этому блестящему самоопределению почтенной писательницы?